Он мог только надеяться, что жители дворика не станут гнать его прочь. Что-то подсказывало ему, что сартонцы не слишком любят бездомных нелюдей.
Заснул гоблин моментально – сказывалась долгая и утомительная дорога.
Завтра утром он отправится на поиски Джейсона и не успокоится, пока не найдет.
Но это будет завтра…
Завтра…
Орден не дремлет.
Орден бдит.
Орден ищет, находит и карает.
Орден не зря носит название «Орден Зрячих».
Служители его неустанно следят за всем и каждым.
Не зря на кирасах у старших Зрячих – огромный пылающий глаз.
Идея этого символа принадлежала знаменитому на всю Камрию художнику Луиджи Малеро. Поговаривали, что его картины несли в себе магию, причем магию запрещенную, воздействующую на психику человека, внушающую в него ужас. За это Малеро даже намеревались отлучить от Церкви, но его спас король – величайший и мудрейший Джерард Второй.
Его Величество, любитель всего нестандартного и экстраординарного, обратил внимание на работы Луиджи и велел тому нарисовать эмблему для только-только собранного тогда Ордена.
Название в то время уже существовало, нужен был лишь знак, символ, который мог бы «вдохнуть уверенность в правых и обратить в страх неверных», как сказал сам Джерард Второй.
И Луиджи отменно справился с поставленной задачей. Пылающий глаз мог показаться самым простым решением, но Малеро, как всегда, не обошелся без доли магии: его «всевидящее око» будто бы действительно наблюдало за всем и каждым, и вы, находясь рядом с ним, чувствовали на себе пристальный, изучающий взгляд.
Однако самым интересным было то, что подобное свойство удалось передать металлу.
Ни один из живших или живущих сейчас чародеев не мог наделить кусок железа даже самым пустяковым магическим свойством. Любой мальчишка, если вы начнете рассказывать ему о волшебных мечах или заколдованных доспехах, презрительно фыркнет и сочтет вас за идиота – потому что он знает, что это невозможно.
А вот Малеро это невозможное удалось.
«Всевидящее око» по сей день следит за вами с нагрудников Зрячих – с тех самых, что разрисовывал еще сам Луиджи; они странным образом отказались ржаветь и были покрепче новых.
И особенно пристально «око» наблюдает за частными сыщиками.
О, как же ненавидят Зрячие этих «вонючих ищеек»!.. Любой менестрель мог бы сложить добрый десяток песен на эту тему. Каждый уважающий себя член Ордена не упустит возможности посадить сыщика в лужу… другое дело, что возможностей те, как правило, не предоставляют.
Просто потому, что плохой сыщик живет не слишком долго. Он либо становится банкротом и быстренько меняет профессию, либо умирает во время следствия – из-за собственной нерасторопности и недальновидности.
«Выживает сильнейший» – таков главный закон этого мира.
У Зрячих в этом вопросе было определенное преимущество – они состояли на службе у короля и имели стабильный доход.
Сыщикам же приходилось трудиться не покладая рук, чтобы закрепиться в этом городе, а позже – еще и удержаться на плаву. Они начинали с нуля и действовали на свой страх и риск. Многие тонули, но сильные, несмотря ни на что, выживали, а некоторые и вовсе обретали репутацию если не легендарных, то уж точно знаменитых и профессиональных.
К числу последних относился Марк Бойз, весьма эрудированный молодой человек двадцати пяти лет от роду. Несмотря на юность, он уже имел немалый послужной список, состоящий из доброго десятка раскрытых дел.
Пожалуй, Бойз был одним из самых известных сыщиков Сартона. Зрячие багровели при одном упоминании его имени, но поделать с Марком ничего не могли: обладатель тонкого ума, он брался за очередное дело и блестяще с ним справлялся.
Тем утром Бойз сидел за письменным столом и, открыв ежедневник на чистой странице, рисовал в углу листка портрет красавицы Марты из «Пьяного шута».
Сыщик не был частым гостем трактира, но временами все же заглядывал туда на кружечку-другую пива. Одним вечером он обратил внимание на пышногрудую официантку…
И влюбился.
По уши.
Как человек, ко всему подходящий с рациональной точки зрения, Бойз прекрасно понимал, что ничего серьезного из всей этой «любви» не получится. Он плохо представлял, как можно говорить о чем-то серьезном в отношении девушки, которой уже попользовалась половина города и обязательно попользуется вторая в дальнейшем.
Но любовь сложно оценить рационально.
Поэтому Марк не реже раза в неделю посещал «Шута», любовался на темноволосую красотку – и уходил.
Единственное, что он говорил при каждой их встрече – «Кружку трагского, пожалуйста» и «Спасибо», когда пойло оказывалась перед ним.
В душе Бойз, несмотря на весь свой рационализм, был немного романтиком. Он хотел встречать с Мартой рассветы и провожать закаты, но вместо этого встречал счет за выпивку и провожал официантку мечтательным взглядом.
Тем утром он вновь думал о ней и рисовал ее портрет.
Художником Марк был отвратительным: получалось не женское лицо, а корявая рожица. Такие рожицы рисуют в тетрадях студенты Гарфорда во время скучной лекции по геометрии волшебства.
Бойз нанес пару важных – на его непрофессиональный взгляд – штрихов и, чуть склонив голову набок, посмотрел на рисунок.
М-да…
Вырвав испорченную страницу из ежедневника, Марк скомкал ее и швырнул в мусорную корзину. Потом он откинулся на спинку кресла и широко зевнул.
Работы не было. Вот уже неделю.
Ничего особо страшного в этом, разумеется, не было: денег, накопленных за три года, вполне хватило бы, чтобы безбедно жить еще пару лет.
Но Бойз изнывал от скуки.
Он ведь не просто занимался частным сыском – он его обожал. Ко всему, Марк был трудоголиком и совершенно не представлял, чем можно заниматься ранним утром, кроме как изучать найденные улики или принимать очередного клиента.
Сложно передать радость сыщика, когда неизвестный все же постучал в его дверь.
Ураганом сорвавшись с места, едва не опрокинув кресло, Бойз бросился открывать.
На пороге стояла пожилая женщина в дешевом, но опрятном наряде и с небольшим платочком в левой руке.
– Вы – сыщик? Марк Бойз? – спросила она.
Молодой человек кивнул:
– Да, это я. Вы проходите, проходите… присаживайтесь…
Женщина опустилась на стул, Марк занял кресло.
– Вот, – сказал он. – А теперь расскажите, что у вас стряслось?