Самарин вел машину довольно уверенно, видно, не зря каждый день практиковался.
– Вам сколько лет? – неожиданно спросил он.
– Сорок два. А что?
– А мне сорок шесть. Я вот подумал, что если мы с вами почти ровесники, то, может быть, перейдем на «ты»?
Предложение Настю не устроило.
– Мне это сложно, – аккуратно ответила она.
– Тогда не буду настаивать, – тут же согласился Самарин. – Но давайте хотя бы обходиться без отчества. Будем называть друг друга просто по имени. Вы – Настя, я – Валя. Договорились?
– Это можно.
– Настя, откуда у вас мой домашний телефон? Вы что, проверяли меня?
– А как же. Поставьте себя на мое место, и вы поймете, что это было разумно и правильно. Зато теперь я точно знаю, что вы именно Валентин Николаевич Самарин, кандидат филологических наук, а не беглый каторжник. Мне так спокойнее.
– Я вас понимаю, – негромко ответил он. – А какие еще сведения можно узнать при такой проверке? Давайте начнем курс милицейского ликбеза, если вы не против.
– Давайте. Можно узнать адрес, кто прописан по этому адресу, с какого времени, где проживал раньше. Номер и серию паспорта, год рождения, наличие судимостей. Это если запрашивать паспортную службу. А если найти участкового, да еще если он окажется толковым, то можно узнать, кто реально проживает в квартире и где они все работают. Но на это шансов, честно говоря, мало.
– Почему?
– Участковые, как правило, знают проблемных жителей, судимых, алкоголиков, семейных дебоширов и прочих. В спокойных семьях они обычно не бывают и никого не знают.
– А меня?
Ей показалось, что в голосе Валентина прозвучала беспокойная нотка.
– Не знаю. Вы сами-то видели своего участкового хоть раз?
– Н-нет… кажется. Не помню. Вроде бы нет.
– Ну, значит, он вашей семьей не интересуется и ничего про вас не знает. А вас это беспокоит?
– Ничуть, – он развеселился. – Просто меня, как почти всякого человека, интересует, кто и что обо мне знает. Расскажите мне подробнее про участковых, чем они занимаются, за что отвечают. Я ведь совсем ничего про это не знаю.
Лекции о работе участковых инспекторов хватило как раз до Кольцевой дороги, и на территорию Москвы они въехали одновременно с началом следующей лекции, на этот раз о том, как организовано предварительное расследование. Самарин часто перебивал Настю, задавая вопросы, и каждый раз она поражалась тому, до какой же степени люди, не связанные с правоохранительной системой, искаженно представляют себе, как она устроена. Ее новый знакомый, например, был свято уверен в том, что начальник уголовного розыска может отдавать приказания следователю и вообще имеет право вызывать его к себе не то что в кабинет, а чуть ли не «на ковер». По его непонятно откуда взявшимся представлениям, существует такая фигура, как «следователь уголовного розыска». Услышав это, Настя так хохотала, что Валентин чуть не обиделся. И вообще, из его вопросов она узнала массу интересного. Например, что следственное управление находится на Петровке, 38; что один и тот же оперативник может сегодня заниматься раскрытием квартирной кражи, завтра – убийством, а послезавтра вывозом антикварных ценностей и произведений искусства; что именно в уголовном розыске принимается судьбоносное решение о том, когда работу по делу можно прекращать; что оперативник, работающий в окружном управлении, может носить звание полковника, а его непосредственный начальник – генерал; что результаты экспертизы становятся известны в первую очередь именно сыщикам, а уж они доводят их до сведения следователя; что следователи самолично бегают с пистолетом в руке и задерживают преступников, а также переодеваются, гримируются и внедряются в преступные группировки. И много чего другого, не менее любопытного и веселого.
– Да, Валя, – сказала она, вдоволь нахохотавшись, – с такими знаниями вам не детективы нужно сочинять, а пародии на них.
– Так откуда же другим знаниям взяться? – весело отпарировал он. – Мы их черпаем только из фильмов и книжек, а там все именно так и написано. Я, конечно, подозревал, что на самом деле все устроено как-то по-другому, потому и прошу вас подробно мне все объяснить.
К клинике, где принимал чудо-доктор, они подъехали в двадцать минут пятого.
– Вас проводить? – заботливо поинтересовался Самарин.
– Не нужно, Валя, я сама дойду. Только я не знаю, сколько вам придется меня ждать. Может быть, там очередь.
Он помог ей выйти из машины, подал палку, лежащую на заднем сиденье. Осмотрелся вокруг и радостно махнул рукой в сторону здания, стоящего на противоположной стороне.
– Вон там книжный магазин, если меня туда запустить, то это надолго. Я пойду в книгах покопаюсь, а вы, как освободитесь, позвоните мне. Телефон у вас с собой?
Настя открыла сумку и проверила: листочек с номером мобильного телефона Самарина был на месте. Валентин запер машину и направился к подземному переходу, а Настя вошла в здание клиники, где ее долго выспрашивали, к кому и по какому вопросу она пришла, потом проверяли по телефону, записана ли она на прием к профессору, после чего так же долго и подробно объясняли, куда идти, где свернуть, на каком лифте подняться и как найти нужный кабинет. Дорога оказалась длинной и не сказать чтоб уж очень простой. Настя трижды умудрялась пойти не по тому коридору и попасть не в тот корпус и под конец путешествия разозлилась на себя за свою тупость, на ногу, которая болела, на архитекторов, которые все это придумали, и на мать, которая ей все это устроила.
Единственным, что примирило ее с действительностью, было отсутствие очереди перед кабинетом профессора. Профессор, круче которого, если верить матери, в Москве не было, оказался молодым, высоким, худым и совершенно лысым.
– Я вас слушаю, – как-то подозрительно ласково произнес он. – Что вас беспокоит?
Да ничего ее не беспокоит! Она вообще ехать сюда не хотела. Вот что ему теперь говорить? Нога болит с каждым днем все меньше и меньше, нагрузки она выдерживает все большие и большие, и жаловаться Насте абсолютно не на что. А может, сказать все как есть?
– Видите ли, – начала она, судорожно мечась в поисках нужных слов, – мы с вами оказались жертвами недоразумения.
– Даже так?
Его лысина засияла ярче, словно в предвкушении чего-то новенького и любопытненького.
– У меня после перелома очень долго болела нога, и врачи не могли понять, почему боль не проходит. В этом состоянии меня выписали домой. Но теперь, мне кажется, все в порядке, я поправляюсь, но моя мама очень переживает, она решила, что со мной что-то серьезное…
– Какие нагрузки вы выдерживаете? – перебил он ее, быстро просматривая выписку, которую Насте дали в госпитале.