Кейт посмотрел на Джорджа, а Джордж на Кейта. Потом Джордж сказал:
— Этого никто точно не знает. Некоторые твердят, что поселенцы из Европы назвали так это место, поскольку собирались тут начать новую жизнь. Другие болтают, что это просто название, такое же, как и другие. Но мне лично больше всего нравится версия, что название было дано в честь Третьего Дня после Распятия, когда Христос восстал из гроба.
— Не думаете, что речь шла о чем-то другом?
— Например, о чем? — спросил Джордж.
— Ну… о чем-то таком, что я сегодня пережил. Миссис Саймонс тоже вроде бы столкнулась с тем же. И Чарли Манци из лавки.
— Чарли Манци? О чем это ты говоришь?
— Миссис Саймонс сказала мне, что Чарли Манци грезится его умерший сын.
— Это, значит, Нийл?
— Ведь у него же был единственный сын.
Джордж надул щеки в знак удивления, а Кейт Рид протяжно свистнул.
— Эта баба и впрямь свихнулась, — заявил он. — Ты вообще не должен слушать ее треп, Джон. Ничего удивительного, что тебе теперь являются привидения, если ты с ней поболтал. Ну, ну, тут еще тебе и Чарли Манци. Говоришь, он видел Нийла?
— Вот именно, — подтвердил я. Мне стало стыдно, что я поверил всему, что мне наболтала миссис Саймонс. Я не мог понять, почему я вообще слушал ее вздорный бред и почему я решил сесть в ее машину. Видимо, я слишком промок, или был пьян, или же попросту свалял дурака.
— Послушайте, — обратился я к Джорджу и Кейту. — Мне пора. Но, если разрешите, Джордж, я забегу к вам завтра утром по пути в свою лавку. Вы не имеете ничего против?
— Милости прошу, Джон. Ты можешь великолепно позавтракать с нами. Мы с женой делаем такие славные старинные гречневые лепешки. Она готовит тесто, ну, а мне приходится выпекать их. Непременно забегай, Джон.
— Спасибо, Джордж. Спасибо, Кейт.
— Будь осторожнее, слышишь?
Я вышел из дома номер семь и снова оказался под моросящим дождем. Я свернул направо, собираясь вернуться домой, но через минуту остановился, заколебался и посмотрел в сторону главного шоссе, где стоял дом миссис Саймонс. Было без нескольких минут десять, и я подумал, что миссис Саймонс не рассердится, если я нанесу ей визит. Наверняка у нее мало друзей. Мало кто теперь жил у главного шоссе, соединяющего Салем с Грейнитхед. Большую часть старых домов уже разрушили, чтобы освободить место для бензоколонок, супермаркетов и лавок, торгующих забавными сувенирами и живой приманкой для рыб. Прежние жители Грейнитхед также съехали, слишком старые, слишком измученные и слишком бедные, чтобы переселиться в модные прибрежные резиденции, обступившие Салемский залив.
Дорога заняла у меня добрых десять минут. Наконец я добрался до дома миссис Саймонс — большого каменного здания в федеральном стиле, изящно оформленного, с рядами запертых ставней и фигурным двориком с дорическими колоннами. Сад, окружающий дом, когда-то был ухоженным и старательно спланированным, но теперь одичал и зарос сорняками. Деревья не подстригали лет пять, и они опутывали ветвями стены, как некие паукообразные создания, цепляющиеся за одеяния прекрасной принцессы. Однако красота этой принцессы канула в Лету, что я заметил, проходя по протоптанной среди сорняков тропинке. Резные балконы поржавели, в полопавшейся стене змеились длинные трещины, и даже декоративная корзина фруктов над главным входом в сад наиболее примечательная особенность творений Макинтайра — была выщерблена и загажена птицами.
Ветер с Атлантики гулял по саду, посвистывая возле углов дома, и бил ледяным холодом прямо в спину.
Я вошел по каменным ступеням во дворик. Мраморные плиты пола были выщербленными и потрескавшимися, с дверей главного входа краска облезала полосами, как будто дерево отваливалось кусками. Я потянул за ручку звонка, в глубине дома раздался приглушенный звон. Я начал энергично потирать руки, чтобы согреться, но на ледяном ветру это было нелегко.
Ответа не было, поэтому я позвонил еще раз, а затем постучал. Рукоять дверного молоточка была сделана в виде головы химеры, с кривыми рогами и разинутой пастью на разъяренном лице. Один ее вид мог бы перепугать любого даже средь бела дня, и вдобавок молоток производил глухой, хмурый замогильный звук, как будто кто-то стучал по крышке солидного, красного дерева, гроба.
— Ну, пожалуйста же, миссис Саймонс, — вполголоса поторапливал я. Не буду же я здесь торчать всю ночь.
Я решил попробовать в последний раз. Я дернул за звонок, заколотил молоточком в дверь и даже завопил во всю глотку:
— Миссис Саймонс! Прошу вас! Есть кто дома?
Ответа не было. Я повернулся и спустился по ступеням дворика. Может, миссис Саймонс отправилась к кому-то в гости, хотя я не мог себе представить, куда она могла пойти в такой час и в такую погоду. Однако в доме нигде не горел свет, и хотя в темноте мало что можно было разобрать, мне казалось, что занавески на втором этаже не задернуты. Значит, миссис Саймонс не смотрела телевизор и не спала в спальне наверху.
Я обошел дом, чтобы проверить, нет ли света в окнах сзади. Лишь затем увидел «бьюик» миссис Саймонс, запаркованный перед открытыми дверями гаража. Двери гаража раскачивались и стучали на ветру, но нигде не было ни одной живой души. Никакого света, никакого звука. Только дождь, монотонно стучащий по крыше автомобиля.
Ну что ж, неуверенно подумал я, может, кто-то за ней приехал? Во всяком случае, это не мое дело. Я развернулся, чтобы уйти совсем, когда неожиданно заметил краем глаза белый блеск в одном из окон второго этажа.
Я повернулся и, замерев, напряг зрение, щурясь из-за дождя. С минуту ничего не происходило, а потом блеск появился снова, такой мимолетный, что мог быть чем угодно — отблеском фар проезжающего автомобиля, молнией, отражающейся в окне. Потом блеснуло еще раз, и еще: упорное мигание теперь длилось дольше, и я мог бы поклясться, что замечал лицо мужчины, поглядывающего на меня из окна.
В первую секунду мне захотелось убежать. На самом деле, при виде мигающей Джейн в саду я как-то смог справиться со страхом, но затем, вернувшись домой, тут же поддался панике, помчался к входной двери и понесся по Аллее Квакеров, как перепуганный заяц.
Но теперь я расхрабрился чуть больше. Может, Кейт и Джордж были правы и сегодня вечером я видел только огни святого Эльма или какое-то другое естественное явление? Кейт говорил, что видел их сотни раз — так что же удивительного в том, что я увидел их дважды подряд?
Была еще одна причина, которая удерживала меня от бегства, глубоко спрятанная причина. Дело было в моем сложном чувстве к Джейн. Если Джейн на самом деле явилась передо мной как порожденный электричеством призрак, то в таком случае мне хотелось бы узнать о таких явлениях побольше. Даже если она не могла вернуться ко мне в физическом облике, наверняка существовал способ связаться с ней и, может, даже поговорить. Возможно, вся эта болтовня о медиумах и вращающихся столиках имеет какой-то смысл? Может, душа человека это не что иное, как совокупность слабых электрических токов, составляющая его личность, отделяющаяся от тела в минуту смерти, но все еще сохраняющая единство, все еще функционирующая как человеческий разум? А если разум несет в себе также прообраз тела, то разве не возможно, что время от времени тело показывается в виде мигающих нематериальных электрических образований?