Но в нем по-прежнему жил мистер Может-Я-Сумею.
Флетчер вышел в коридор, плотно закрыл за собой дверь в комнату смерти. Маленькая коричневая собачка приподняла голову, посмотрела на Флетчера, один раз даже не гавкнула, скорее, выдохнула: «Уф», — положила голову на лапы и вроде бы вновь заснула.
Флетчер опустился на колени, положил руки, правая держала револьвер Рамона, наклонился и поцеловал линолеум. При этом подумал о своей сестре, вспомнил, как она выглядела, уезжая в колледж за восемь лет до смерти у реки. Тогда она была в юбке из шотландки, и красные клетки на юбке оттенком не сильно отличались от цвета линолеума. Отличались, конечно, но не сильно.
Флетчер встал. Направился по коридору к лестнице, холлу первого этажа, к улице, автостраде 4, патрулям, блокпостам на дорогах, границе, контрольно-пропускным пунктам, морю. Китайцы говорили, что тысячемильное путешествие начинается с одного шага.
"Посмотрим, как далеко мне удастся дойти, — подумал Флетчер, ступив на первую ступеньку. — Возможно, я еще себя удивлю". Но он уже удивил, тем, что еще жил. С легкой улыбкой, выставив перед собой револьвер Рамона, Флетчер двинулся по лестнице.
Месяцем позже мужчина подошел к газетному киоску Карло Аркуцци на Сорок третьей улице. У Карло екнуло сердце, он практически не сомневался, что мужчина собирается наставить на него пистолет и забрать выручку. Часы показывали восемь вечера, еще не стемнело, людей на улице хватало, но разве такие мелочи могли остановить человека, если он — pazzo? А этот мужчина более всего напоминал pazzo, такой тощим, что белая рубашка и серые брюки болтались на нем, как на вешалке, с глазами, горящими безумным огнем в глубине больших, круглых глазниц. Выглядел он так, словно его только что освободили из концентрационного лагеря или (по ужасной ошибке), выпустили из психиатрической лечебницы. И когда рука мужчины нырнула в карман, Карло Аркуцци уже точно знал, что через мгновение увидит направленный на него пистолет.
Но вместо пистолета на свет божий появился затертый "Лорд Бакстон", а из бумажника — купюра в десять долларов. Затем, совершенно благоразумным тоном мужчина в белой рубашке и серых брюках попросил пачку «Мальборо». Карло положил пачку на прилавок, на пачку — спички, подтолкнул их к покупателю. Пока мужчина открывал пачку, Карло отсчитывал сдачу.
— Нет, — качнул головой мужчина, увидев сдачу. Сунул сигарету в рот.
— Нет? Что значит, нет?
— Оставьте сдачу себе, — мужчина предложил пачку Карло. — Вы курите? Если хотите, возьмите сигарету.
Карло подозрительно посмотрел на мужчину в белой рубашке и серых брюках.
— Я не курю. Это плохая привычка.
— Очень плохая, — согласился мужчина, закурил и с удовольствием затянулся. Постоял, покуривая и наблюдая за людьми, идущими по противоположной стороне улицы. По противоположной стороне улицы шли девушки. Мужчинам нравится смотреть на девушек в летних платьях, такова уж природа человека. Карло более не думал, что этот его покупатель — сумасшедший, хотя он и оставил на узком прилавке киоска сдачу с десяти долларов.
Тощий мужчина докурил сигарету до самого фильтра. Повернулся к Карло, чуть покачиваясь, словно не привык курить и от одной сигареты у него закружилась голова.
— Хороший вечер, — сказал мужчина.
Карло кивнул. Все так. Хороший вечер.
— Мы счастливчики, потому что живем, — ответил Карло.
Мужчина с ним согласился.
— Все мы. И все время.
Он направился к краю тротуара, где стояла урна. Бросил в нее пачку сигарет, практически полную, без той, что выкурил.
— Все мы, — повторил он. — Все время.
Мужчина ушел. Карло проводил его взглядом, думая, что мужчина, скорее всего, все-таки pazzo. А может, и нет. Не так-то легко определить, безумен ли человек.