— В котором потребовала, чтобы вы забрали нас? — спросила Пайпер. — Но ты решила, что там будет Перси.
— Пожалуй, лучше мне помалкивать об этом. Сейчас я о Гере не могу сказать ничего хорошего.
Пайпер посмотрела вниз:
— А кто сюда ходит?
— Никто. Это просто почетный домик — я тебе уже сказала. Никто сюда не ходит.
— Кто-то все же ходит. — Пайпер указала на следы в пыли у порога. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, она толкнула дверь, и та легко распахнулась.
— Слушай, Пайпер, я думаю, нам не стоит… — Аннабет отступила назад.
— Ну… считается, что мы должны подвергаться опасностям.
И Пайпер вошла внутрь.
Она не хотела бы жить в таком домике. Здесь было холодно, как в морозильнике. В центре помещения в окружении белых колонн высотой в десять футов восседала на троне статуя богини, облаченная в ниспадающие золотые одежды. Пайпер всегда думала, что греческие статуи делаются из белого камня и глаза у них пустые, но эта была ярко раскрашена и имела вполне человеческий вид, если не считать громадных размеров. Пронзительные глаза Геры, казалось, следили за Пайпер.
У ног богини в бронзовой жаровне горел огонь.
«Кто же его поддерживает, — подумала Пайпер, — если домик всегда пуст?»
На плече Геры сидел каменный ястреб, а в руке она держала посох, из которого рос цветок лотоса. Волосы богини были сплетены в черные косы. На лице улыбка, но глаза холодные, расчетливые, словно она хочет сказать: «Мать знает все. Не вздумайте меня сердить, а то вам не поздоровится».
Больше в домике ничего не было — ни кроватей, ни мебели, ни туалета, ни окон, — ничего, что могло бы пригодиться для жизни.
«Не дом, а склеп, — пронеслось в голове у Пайпер. — А еще богиня семьи и брака».
Нет, это не ее мать. По крайней мере, в этом Пайпер была уверена. Она вошла внутрь дома не потому, что ее потянуло сюда, просто здесь ее чувство страха усиливалось. Тот сон — страшный ультиматум, предъявленный ей, — имел какое-то отношение к этому домику.
Пайпер замерла. Они здесь были не одни! За статуей, у небольшого алтаря за ее спиной, стояла фигура, закутанная в черную шаль. Видны были только ее руки, поднятые ладонями вверх. Она словно напевала что-то — то ли молитву, то ли заговор.
— Рейчел? — Аннабет даже рот открыла от удивления.
Девушка повернулась. Она опустила шаль, и открылись копна рыжих волос и веснушчатое лицо, которое никак не соответствовало мрачной атмосфере домика и черной шали. Ей было лет семнадцать, вполне обыкновенная смертная девица в зеленой кофточке, потрепанных джинсах, покрытых всевозможными пятнами. Несмотря на холодный пол, обувь на ее ногах отсутствовала.
— Привет! — Она подбежала к Аннабет и обняла ее. — Извини! Я спешила со всех ног — раньше никак не получалось.
Несколько минут они говорили о парне Аннабет, об отсутствии всяких новостей о нем и обо всем в таком роде, наконец Аннабет представила ей Пайпер, которая стояла молча и чувствовала себя неловко.
— Извини, пожалуйста. Рейчел, это Пайпер, одна из полукровок, которых мы спасли сегодня. Пайпер, это Рейчел Элизабет Дэр, она наш оракул.
— Та подружка, что живет в пещере? — догадалась Пайпер.
— Да, это я. — Рейчел ухмыльнулась.
— Так ты оракул? — спросила Пайпер. — Можешь предсказывать будущее?
— Скорее будущее прихватывает меня время от времени, — сказала Рейчел. — Я произношу пророчества. Дух оракула типа похищает меня иногда и проговаривает через меня важные вещи, которых никто не понимает. Но ты права, пророчества предсказывают будущее.
— Вот как. — Пайпер переступила с ноги на ногу. — Это круто.
— Не переживай. — Рейчел рассмеялась. — Все думают, что в этом есть что-то сверхъестественное. Даже я. Но обычно я безобидна.
— Ты полубогиня?
— Нет. Я обычная смертная.
— Тогда что ты здесь… — Пайпер обвела рукой помещение.
Улыбка исчезла с лица Рейчел. Она посмотрела на Аннабет, потом снова на Пайпер.
— Ну, это просто наитие. Кое-что, имеющее отношение к этому домику и исчезновению Перси. Они каким-то образом взаимосвязаны. А я научилась подчиняться наитию, в особенности в последний месяц, когда боги замолчали.
— Замолчали? — переспросила Пайпер.
Рейчел нахмурилась, посмотрев на Аннабет:
— Ты ей еще не сказала?
— Собиралась… Пайпер, в последний месяц… ну, вообще-то боги обычно не часто разговаривают со своими детьми, но все же время от времени от них поступают послания. Некоторые из нас могут даже посещать Олимп. Я практически весь семестр провела в Эмпайр-стейт-билдинг.
— При чем тут Эмпайр-стейт-билдинг?
— Там теперь находится вход на Олимп.
— Естественно, — ухмыльнулась Пайпер. — Почему бы и нет?
— Аннабет составляла новый генеральный план Олимпа, после того как его разрушили во время войны с титанами, — пояснила Рейчел. — Она классный архитектор. Ты обязательно должна увидеть зал для трапезы…
— Так вот, — продолжила Аннабет, — приблизительно с месяц назад Олимп замолчал. Вход туда закрыт, никто к ним попасть не может. И никто не знает почему. Боги словно отгородились от внешнего мира. Даже моя мать не отвечает на молитвы, и был отозван директор нашего лагеря — Дионис.
— Директором вашего лагеря был… бог виноделия?
— Да, но это…
— Долгая история, — высказала предположение Пайпер. — Ясно. Давай дальше.
— Ну вот я и говорю. Полукровок по-прежнему продолжают признавать, но кроме этого — ничего. Ощущение такое, будто что-то случилось… что-то очень плохое. А потом Перси исчез.
— А у нас на экскурсии, — добавила Пайпер, — выяснилось, что Джейсон лишился памяти.
— Кто такой Джейсон? — спросила Рейчел.
— Это мой… — Пайпер оборвала себя, не сказав «парень», но это усилие болью отдалось в ее груди. — Мой друг. Аннабет, но ты говорила, что Гера наслала на тебя сон-видение.
— Наслала. Первая связь с кем-то из богов за целый месяц. Да к тому же с Герой, от которой никакой помощи толком не дождешься. Да еще она вышла на связь именно со мной, а меня она из всех полубогов любит меньше всего. Она мне сообщила, что я узнаю про Перси, если прибуду на балкон Большого каньона и найду там парня в одном ботинке. А я вместо этого нахожу там вас, а парень в одном ботинке — это Джейсон. Глупость какая-то.
— Да, происходит что-то нехорошее, — согласилась Рейчел.
Она посмотрела на Пайпер, и та почувствовала, как в ней зреет непреодолимое желание рассказать им о своем сне, признаться, что она знает о происходящем… по крайней мере, частично. Что это еще только начало бед.