Мария Пилар очень естественно пьяно хохотала, мы с Михаилом много говорили, в общем, создавав впечатление подгулявшей компании. Я сходил к машине ещё за двумя бутылками, принёс, открыл одну из них. Лукас пришёл в ужас, но мы сказали, что это для нас, он — как хочет. Мы опять выпили, частично выплёскивая виски назад в траву, даже Лукас ещё приложился к бутылке, вполне полноценно. Я передал бутылку Марии Пилар, как бы случайно выронил её, спиртное плеснулось в костёр, тот резко вспыхнул, я выматерился, Михаил резко ткнул крошечным шприцем повернувшегося к вспышке Лукаса. Тот подскочил, хлопнул себя рукой по заднице, затем начал осматривать траву вокруг себя. Мы забеспокоились, спросили, что случилось, он ответил, что его кто-то укусил. Мария Пилар громко и не очень трезво захохотала, мы тоже, Лукас недоуменно уставился на нас, я сказал, что мы его не кусали, тем более за задницу, а Михаил похлопал его по плечу, сунул в руку открытую бутылку. Всё так же недоумевая, Лукас машинально отхлебнул из горлышка, глаза у него начали мутнеть, язык заплетаться, и через пять минут он спал сном праведника.
Из кузова одной из машин кто-то высунулся, попросил нас вести себя потише. Мы извинились. Потом ещё посидели минут пятнадцать, говоря вполголоса. Я спросил Михаила:
— Связывать его надо?
— Не надо, — усмехнулся он. — Такая доза, да ещё и на спиртное — как минимум сутки его теперь не поднять. Где положишь — там и найдёшь. Надо сразу в его машину оттащить, чтобы никаких подозрений. А спать он будет как надо, даже храпеть, если вообще храпит.
Мы открыли ещё одну бутылку, тихо вылили из неё содержимое — и оставили её у костра. Две пустых, одна полупустая — вполне похоже на последствия пьянки, особенно если трое пьяны слегка, а один — мертвецки.
Подхватив Лукаса под руки, оттащили к его машине. Действительно отличное средство этот яд паучий — Лукас даже пытался идти и что-то мычал. А когда его укладывали в машину и накрывали его же собственным спальником и накомарником — попытался меня обнять. Как есть пьяный, а никакой не отравленный. Пистолет у него мы на всякий случай отобрали, винтовку тоже. Быстро проверив его одежду, нашли ещё небольшой нож и тоже забрали. Всё.
От объятий я уклонился, и мы пошли к пикапу. Мария Пилар тоже пошла к своей машине, и я увидел, как она раскладывает спальник и натягивает противомоскитную сетку. Ну и мы легли спать, откинув сиденья — в «семисьпятке» для этого места вагон.
Подъём на привале объявили в семь утра. Первое, что мы сделали, — подошли к «матту» Лукаса. Михаил начал его нещадно тормошить, стараясь это делать так, чтобы всем было видно, а я активно ему помогал. Лукас мычал что-то сквозь сон, пытался отбиваться, в общем, выглядел как мертвецки пьяный и не осознающий себя человек. К нам подошла Мария Пилар, свежая и умытая, и она тоже пыталась Лукаса разбудить, работая на публику и демонстрируя, насколько всё бесполезно. Мы даже втихаря побрызгали вискарём на его спальник и немного ливанули ему в рот, а саму бутылку бросили на пол между сиденьями, как будто тот ещё и ночью к ней прикладывался. В общем, разыграли сцену на все сто.
Подошёл командир конвоя, которого Мария Пилар называла Джеймсом, поморщился от запаха перегара, расплывавшегося от Лукаса, а мы наперегонки начали рассказывать ему, что собирались ехать догонять русский конвой, этот коммивояжёр тоже собрался присоединиться к нам, намереваясь ехать в Новую Одессу, но напился как скотина и за руль уже сесть не может. Командир сказал, что ему известно, что мы догоняем свой конвой, а насчёт «клиента» принял решение быстро — спросил, может ли кто-то из нас сеть за руль в его машине? Вызвался Михаил.
Командир ничтоже сумняшеся вычеркнул нас из списка конвоя, забрал приёмники и таблички с порядковым местом в ордере. Мы с ним попрощались, быстро погрузились во все три машины, привязав Лукаса к заднему сиденью его джипа прямо в спальнике — скорей не для того, чтобы он не сбежал, а чтобы не вывалился по дороге. Помахали всем руками да и выехали на дорогу. Набрали скорость, и конвой, ещё не тронувшийся с места, вскоре исчез за увалом.
Солнце ещё только начинало приближаться к зениту, когда мы увидели впереди стоящий вдоль дороги наш, родной конвой. Я быстро дал сигнал радиоопознания, получил ответный. Через пять минут мы уже ударили по тормозам среди своих. К удивлению Немцова и окружающих, сначала мы с Михаилом бросились благодарить нашу несравненную сеньориту Родригез — амазонку, богиню войны и охоты, Мату Хари и вообще красавицу. Амазонка вышла из своей машины как солнце над океаном, улыбнулась всем глядящим на неё так, что раздался лишь общий выдох. Немцов, насупившийся было при виде посторонних, — даже вперёд бросившись и даме ручку подавши.
Покончив с ритуалом явления Марии Пилар простым смертным, мы сдали пленного, так и не проснувшегося, на руки Быхову.
Лукаса тут же отволокли в головной БТР, где приковали наручниками к сиденью, уложив самого на пол. Владимирский тем временем снова переоделся в форму, повесил на плечо свой автомат с подствольником — и слился с окружающими. Один я остался здесь белой вороной со своим гражданским видом.
Немцов посадил одного из сменных водителей за руль «матта» Лукаса — и дал команду: «По машинам!» «Бандейранте» Марии Пилар втиснулся передо мной, и колонна опять пошла — дальше, дальше, в сторону русской территории.
Путь до территории Русской Армии занял три дня. Конвой увеличил скорость, ночёвки сократились. Территорию Конфедерации Южных штатов мы проскочили за полтора дня, не заезжая ни в один город и только раз заправившись топливом и заполнив резервные ёмкости в маленьком форте-заправке в верховьях какой-то реки, названия которой я даже не спросил. Не Большая и не Рио-Гранде, другая какая-то. Пейзаж начал меняться — видимо, ближе к Заливу воздух становился более влажным. Рощи становились всё больше, местами превращаясь в целые леса, дорога петляла меж холмов, всё чаще и чаще переезжали мосты через реки.
Утром последнего дня колонна проскочила блок московских «внутренних войск», где от нас отделились три КамАЗа, которые с омоновскими «тиграми» пошли на Новую Одессу, уже по дружественной территории.
Для нашего конвоя эта территория тоже не была враждебной, независимо от взаимоотношений властей. Дорожные указатели были на русском языке, иногда дублируясь на английском. Дорога из мест пустынных и диких вышла в места более населённые, по крайней мере, вдалеке мелькали какие-то строения. На дороге стали попадаться встречные машины, в основном, как и говорил Владимирский, УАЗы и «Нивы» всех видов, один раз навстречу проскочил чёрный «гелендваген» с мигалкой, и за ним «тигр» с пулемётом, надписью «ВВ» на бортах, битком набитый солдатами в камуфляже. Не зря говорили, наверное, что сюда немало откочевало особенно проворовавшихся любителей машин с мигалками из Старого Света, которые теперь катаются с ними по саванне, пугая местную живность.