С этой мыслью я к Боните и вернулся. Как раз к обеденному перерыву, который обозначил себя в этом мире острыми энчиладами с местной говядиной. Когда я ей изложил, что больше не намерен ездить по городам и весям в одиночку, а собираюсь вести при этом жизнь семейную, реакция последовала такая решительная и бурная, что энчилады едва не полетели на пол, а нам снова потом пришлось одеваться и есть их уже холодными. Впрочем, всё равно вкусные были.
По поводу того, кто займётся магазином, она посоветовала поговорить с Роем Питерсоном, который знает каждого человека в городе, имеющего отношение к оружию, и знает, насколько этот человек с оружием знаком. И может подсказать, кому бы не помешала работа. Поэтому мы решили вечером поехать в стрелковый клуб, тем более что практиковаться надо постоянно. Стрельба — дело такое: забросишь тренировки — и куда всё делось? Сам удивишься.
В среду с конвоем отбыли Дмитрий и Билл. Проводили их я и братья Рамирес. Братьев я решил чаше показывать окружающим в одной компании с нами, потому что если работники местного отделения орденского банка ещё и присматривают за нами по поручению «госпожи Беляевой», то лучше пусть знают, что со мной есть ещё какие-то люди, не слишком похожие на русских. Да и мне потом проще сказать будет, что я предпочитаю работать со своими людьми, если таинственный «олимпиец» попытается снабдить меня своей командой.
Братья выглядели серьёзными бойцами, а если покопаться в их биографиях, то всплывает лишь то, что они владеют клубом в Порто-Франко, где собирается много гулящих девок. И что они связаны со мной через работающего у меня кубинского иммигранта из Флориды, а ещё у меня работает русский, которого затащило в этот мир насквозь коррумпированное московское МВД. И что я веду совместные дела с армянином и американцем, владеющими оружейным магазином в Порто-Франко. И что армянин владеет ещё и мотелем, как и его брат на Базе «Россия», а в мотеле его брата и встречались мы неоднократно с «госпожой Беляевой». Ведет эта тропинка куда угодно, кроме ППД.
В середине дня в магазин пришёл тощий парнишка лет восемнадцати с длинными светлыми волосами, частично собранными в хвост, в белой майке и камуфляжных штанах, заправленных в тяжеленные ботинки. Представился Скоттом и сказал, что мистер Питерсон рекомендовал ему обратиться к нам по поводу работы в магазине. Я спросил, где он работал раньше, на что он ответил, что недавно окончил школу в Вако, а пять месяцев подрабатывал в оружейной мастерской стрелкового клуба. Мы устроили ему быстрый экзамен по знанию предмета, и он толково ответил на все вопросы. Тогда я предложил ему прийти завтра к десяти утра и показал фронт работ. Если сумеет сделать всё как надо — пусть работает.
В пятницу вечером на местном аэродроме приземлился Ан-12 из ППД. С ним прибыли двадцать егерей из разведбата и моя посылка. Груз забрал Сова и завёз мне. Приехали они, естественно, с Джей-Джей, на пикапе её отца, гружённом зелёными ящиками. Скотт, приступивший к работе, уже ушёл, и мы забросили ящики в магазин, вскрыли их. Всё было на месте — пластит, средства взрывания, ампулы, два маленьких арбалета для стрельбы отравленными дротиками, «винторез» с двумя прицелами и восемь десятизарядных магазинов. Было два цинка СП-5 и три с бронебойными ПАБ-9. Три длинных ящика вмещали в себя гранатомёты Мк.153, ещё в четырёх ящиках лежали выстрелы к ним — кумулятивные и термобарические, в присоединяемых пусковых контейнерах. Был и пяток одноразовых «армбурстов», произведённых в Сингапуре по лицензии, которых мы не просили, но и отказываться не собирались. И пулемёт ПКМН, прямо со склада, как я и просил. Всю складскую комнатку забили.
Хорошая посылка, как ко дню рождения.
Взял я тогда Марию Пилар в охапку, увёз её в саванну — осваивать «винторез» с ночником. Пусть привыкает, нам теперь вместе действовать.
Да, именно так: действовать мы будем вдвоём, хоть и страшно за неё. Страшно так, что сама мысль о том, что с ней может что-то случиться, лишала меня рассудка. Но надеяться на то, что эта женщина останется дома, когда я буду где-то воевать, было бесполезно. И не только потому, что это было её работой и служебным долгом, но и потому, что, кроме того, что она была прекрасна и женственна, она была ещё и бойцом ничуть не хуже, чем я, а может быть, и лучше. И настаивать на том, чтобы она осталась в тишине и безопасности, было не только бесполезно, но и просто нереально. Я точно знал, что она пойдёт со мной всюду, куда придётся пойти мне, а я пойду туда, куда пошлют её, и такая у нас теперь судьба. И лучше будет для нас обоих, если мы не будем с этой судьбой бороться, а просто попытаемся быть друг для друга самыми лучшими напарниками.
А в субботу мы готовились к отъезду и пытались использовать каждую минуту последнего дня дома, чтобы просто побыть друг с другом. Пусть мы не собирались теперь расставаться, и кубинское командование сочло работу Марии Пилар Родригез в Аламо выполненной, но впереди был долгий пятидневный путь через саванну, с ночёвками в кузове машины, а затем — полное неопределённости будущее. А сегодня мы никуда не торопились: у нас был целый день для двоих — длинный солнечный день Новой Земли, странного мира, который раскрывает в людях всё, что в них скрыто, хорошее и плохое. И, может быть, именно этот мир сделал мою так поздно пришедшую первую любовь такой яркой, сумасшедшей и бесконечной.
Конвой, шедший из Форт-Ли в Порто-Франко, охранялся конфедератами, но, к нашему сожалению, не «Ящерицами саванны» Джеймса Фредерика, а незнакомой нам до этого времени командой под названием «Dodgers». «Увёртливые» были оснащены и вооружены так же, как и «ящерицы», только вместо легкомысленных квадроциклов в передовом дозоре у них были два DPV, и было у них на один «хамви» с гранатомётом больше. Сам конвой был большим — целых пятнадцать грузовиков.
Мы присоединились к нему на «перенти», все вчетвером, догрузив машину ещё дополнительным количеством патронов, из которых сразу пять ящиков у нас купила охрана, внеся оплату в стоимость поездки, а остаток оплатив персональным чеком.
Особых приключений от этой поездки мы не ожидали, учитывая количество охраны и множество вооружённых людей в самой колонне, но осторожность никогда не повредит. Вообще к концу седьмого месяца здешнего года, длящегося четыреста сорок дней, конвои начинали разрастаться. Понемногу приближался сезон дождей, когда почти любое движение между городами замирает. Раскисают дороги, их перерезает неожиданно возникшими реками, в океане и заливе бушуют редкие по силе штормы, и лишь местами исправно функционируют железные дороги, охватывающие пока ничтожную долю заселённой территории. И города, посёлки, форты, фермы, деревни и все другие сообщества людей стремятся запастись всем необходимым на будущее, чтобы спокойно прожить почти сто двадцать дней изоляции, домоседства и скуки. Впрочем, именно в этот период местная статистика фиксировала наибольшее количество зачатий — старая шутка несла в себе лишь долю шутки. Ну та самая, где говорится про сломанный телевизор. А ещё, говорят, во время сезонов дождей прекрасно зарабатывали книготорговцы с видеопрокатчиками — как за весь год перед этим.