– Добрый вечер, господа, – маркиз, великолепно владея собой, изобразил улыбку и сделал приглашающий жест. – Прошу садиться. Только, боже упаси, не в эти кресла, они помнят еще Людовика Солнце. У вас, господа, похоже, был тоже тяжелый день. Так, видимо, нынче расположены звезды на небе.
Сам он выглядел значительно лучше и шевалье, и Бурова, и графа Орлова – строгий черный камзол, высокие сапоги, массивная, старинной работы шпага, очень напоминающая шотландский палаш-клеймор. На его фиолетовом атласном жилете, почти достигая жабо, лежал широкий темно-красный пояс, из-за которого виднелись рукояти кинжала и пары корабельных пистолетов. Похоже, маркиз в поход собрался.
– Бог с ней, с астрологией, дядя, – Лаура положила трубку на подставку, выпустила дым и то ли улыбнулась, то ли показала зубы. – Давайте спустимся с небес на землю. А то мы эдак ужин пропустим.
Она была тоже в полном боевом убранстве – со сногсшибательной прической, при бриллиантовых серьгах и в платье с бездонным декольте. Такой прекрасной и воинственной Буров ее еще не видел.
– Иногда, моя милочка, стоит и умерить аппетит, – маркиз, словно плетью, ожег ее тяжелым взглядом, неожиданно улыбнулся и перевел глаза на Бурова. – Помнится, князь, при первой встрече вы, как истый патриот, выразили желание послужить отечеству. Скажите, ваш похвальный пыл еще не угас?
Казалось, что он не замечает ни распоротого жилета, ни мерзких пятен на жабо, ни отсутствия парика и шляпы. Все это так, фигня, мелочь, пустяки по сравнению с жизненной позицией дворянина и патриота князя Бурова.
– Нет, нет, маркиз, что вы, горит ярким пламенем, – сразу поскучнел тот, приложил руку к сердцу и, уже примерно понимая, о чем пойдет речь, душераздирающе вздохнул. – Нам дым отечества сладок и приятен…
Вот оно, начинается. Значит, все, финита, аллес – и пребыванию во дворянстве, и урокам фехтования, и изысканной жратве, не иначе как при посредстве десяти ложечек и двадцати вилочек, а главное, пламенным объятиям Лаурки. Впрочем, как зовут ее на самом деле, один бог знает. Да и не важно. Важно другое – надо сваливать. И чем скорее, тем лучше. То есть завтра же утром. Ну не соваться же с головой в этот шпионский омут ради спасения задницы графа Орлова-Чесменского? Сам еще тот фрукт. Скапен не шутит. И крови не боится. Так что можно самому запросто остаться без головы. В общем, мерси за прием и гостеприимство. Выживать сподручнее в одиночку. И кстати, что там граф Орлов орал насчет какого-то затмения?
– Ну вот и славно. Я ни на йоту не сомневался в вашей порядочности, князь, – маркиз небрежно улыбнулся, умерил блеск стальных, холодных глаз. – Только должен сразу предупредить, дело сие касается высокой политики, материй весьма и весьма секретных, государственного порядка. Мне продолжить, князь?
Спросил так, чисто риторически, уже не улыбаясь и не отрывая взгляда. Просто надавил на психику и проследил за реакцией. Опытный, гад, тот еще волчара.
– Ну конечно же, маркиз, продолжайте! – Буров изобразил на лице гнев, праведный и беспощадный. – В этом государстве и впрямь нет никакого порядка. Только что нас с шевалье чуть не раздавили каретой. Четырехконной. Так что я хоть сейчас в последний и решительный бой.
– Каретой? – Маркиз, побледнев, тихо выругался, переглянулся с Лаурой, дотронулся холеными пальцами до инкрустированной рукояти кинжала. – Значит, они уже проведали, канальи. – Прервавшись, он перевел взгляд на Бурова: – Обстоятельства, князь, таковы, что граф Орлов-Чесменский, доверенное лицо императрицы Екатерины Второй, прибыл в Париж с некой секретной миссией. Инкогнито, с полномочиями чрезвычайными. Повторяю, с делом деликатным и имеющим непосредственное касательство к самым потаенным сферам европейской политики. А посему есть некоторые силы, пребывающие в определенной конфронтации с российскими интересами и всячески противоборствующие стараниям графа. Пока что весьма успешно, увы. И мы, как старинные друзья Орлова, обязаны всемерно ему помочь. Хотя и сами переживаем отнюдь не лучшие времена – в семействе у нас завелся предатель. К тому ж и времени у нас осталось совсем немного, цейтнот, страшнейший цейтнот. Это все, князь, что я могу и имею право открыть вам. Найдите Скапена, уничтожьте его, вбейте этой гадине осиновый кол в сердце. А лучше – доставьте живым, чтобы мог говорить. Главное, чтобы он не успел навредить графу в его делах. И в случае благоприятного исхода ваши радения, князь, не окажутся напрасны – если вы пожелаете остаться в Париже, вас ждут сто тысяч ливров <Французская серебряная монета, равная двадцати су. Годовая рента в сто тысяч ливров по тем временам давала возможность безбедного существования.>ренты и патент полковника французской армии. А если все же тянет на родину – то личное расположение и покровительство Орлова со всеми вытекающими приятными последствиями. Только избавьте его от Скапена, избавьте.
Он замолк, проглотил слюну и тяжелым взглядом уставился на Бурова. В глазах его читалась мука: начальство жмет, в резидентуре измена, времени для тщательно продуманной, многоходовой комбинации нет. Остается всецело полагаться на какого-то авантюриста, информацию на коего еще не доставили из Петербурга. И так не хочется на Кавказ, в пехотный полк, на границу с черкесцами…
– Вы будете обеспечены всем необходимым, князь, – маркиз наконец отвел глаза, изобразил некое подобие улыбки и указал на секретер, где лежали стопочкой три серебряные табакерки. – Они набиты двойными луидорами, это вам на текущие расходы, для начала. Я дам вам английский рессорный экипаж, запряженный орловскими рысаками, кольчуги скрытого ношения, булатные клинки, специальные дальнобойные скорострельные мушкетоны. Все, что в моих скромных силах, князь. Только вот воевать вам придется, – он вдруг как-то сник, замялся, – увы, не числом, а уменьем. Видите ли, князь, в моем доме поселилась крамола, и теперь я не доверяю никому. Так что помогать вам в охоте на Скапена будет только мой младший сын и еще, – он повернулся вопросительно к Лауре.
Та кивнула:
– Ладно, пусть берут Бернара. Он немногословен и крови не боится. Да и кучер хоть куда. У вас, князь, есть какие-нибудь вопросы? – Лаура испытующе взглянула на Бурова, усмехнулась двусмысленно. – Может быть, какие-нибудь желания? Право же, не стесняйтесь.
Фривольный тон нисколько не вязался с выражением ее глаз, сверкающих дьявольским огнем. Словно у обложенной со всех сторон пантеры.
– Хотелось бы залезть сначала в чан с водой, а после вилкой в тарелку с паштетом, – сдержанно ответил Буров, проглотил голодную слюну и всем своим видом обозначил – ну а уж потом-то, милочка, мы обязательно с тобой залезем в койку. Будет тебе исполнение желаний, будет. До самого утра. Напоследок. Тут думать нечего, надо рвать когти. В гробу он видел и английский экипаж, и орловских рысаков, и табакерки с луидорами. Охота на Скапена, называется! Да как бы не так! Это еще неизвестно, кто на кого будет охотиться. Не охота это – рыбная ловля, где за придурка-живца держат его, их сиятельство князя Бурова. Как же, сто тысяч ренты, патент полковника французской армии! Личное расположение Орлова-Чесменского! Да как только мавр сделает свое дело – это если его Скапен в гроб не положит! – он уже будет никому не нужен. Более того, он сразу превратится в опасного свидетеля со всеми вытекающими мокрыми последствиями. И долго не проживет. Ишь ты, зверье-то какое собралось – Лаурка глазищами сверкает, дрожит вся от ярости, только не рычит, маркиз такой благовоспитанный, такой тихий, такой ласковый, так и ждет момента, чтобы схватить за горло. Семейка, такую мать, ячейка общества. А вот шевалье жалко, хороший парень, без гнили. Впрочем, что его жалеть-то, не пропадет, выживет, не слаб в коленках и не дурак. А главное, Скапена в лицо не знает. В общем, решено: рвать когти, и завтра же. И не горячиться насчет табакерок с луидорами – одна точно не помешает. Золото, оно везде золото, не дерьмо.