– О Мон Дье! – всплеснула руками Николь. – Я совсем забыла, что моя квартира до сих пор стоит нараспашку и в ней все разгромлено! Какой кошмар! – Она опять всплеснула руками. – По-моему, пора возвращаться в Париж... Но ты рассказывай, рассказывай! – тотчас повернулась она к Лере.
– Ну вот, я увидела зеленый «Рено»... а рядом стоял такой усатый мушкетер. Он смотрел на меня и говорил по сотовому телефону. А потом вдруг как кинулся ко мне, зовя на помощь своего приятеля! – Она поежилась. – Тут появился негр с разноцветными волосами, я совершенно потеряла голову от страха и кинулась наутек. Я убежала через частный лес. Этим двоим там было не проехать на их «Рено», а бегом они меня не преследовали, отстали. Честно говоря, я решила, что это какие-нибудь... шутники...
Она назвала их так, потому что было стыдно говорить о своих страхах, это все мигом поняли.
– Ты больше не должна бегать одна по незнакомым местам! – воскликнул Данила.
– Вы больше не должны бегать в одиночестве по незнакомым местам! – воскликнул в ту же минуту Жерар, так что оба голоса прозвучали в унисон.
Тут же они осеклись и грозно уставились друг на друга.
Мирослав сжал губы, чтобы не фыркнуть. Николь, наоборот, приоткрыла рот, мгновенно забыв о парижской квартире.
Лера стояла красная, как помидор. С трудом смогла продолжать:
– И я даже убедила себя, что мне послышались слова этого усатого: «Тьерри, скорей, не то эта русская телка убежит!»
– Русская телка?! – вновь возмущенно вскричали хором Данила и Жерар – и вновь люто переглянулись.
– И что было потом? – низким от сдерживаемого смеха голосом торопливо вмешался Мирослав.
– Я почти убедила себя, что эти слова о русской телке мне послышались, – сказала Лера. – А теперь думаю, что нет. И они отстали не потому, что им просто неохота было бежать за мной пешком. Тут что-то другое!
– Что же именно? – быстро спросил Жерар.
– Не знаю пока. Может быть, они просто побоялись, что слишком напугали меня? Ведь если они знали, что я русская, значит, они знали, кто я. То есть если это и в самом деле подручные мэтра Морана, выходит, они в курсе всех дел с завещанием, верно? И они спохватились, что ухудшат дело. Поэтому остановились.
– Очень может быть... – протянул Жерар. – Конечно, Себастьен – большой аферист, но все-таки не разбойник с большой дороги. Пока все, что он предпринимал, носило характер скорее театральных эффектов, чем настоящих боевых действий.
– Ничего себе! – хмыкнул Мирослав. – Если бы видели этот разгром на рю Друо...
– Допускаю, что в квартире напортачил кто-то из помощников Себастьена. Судя по их поведению, они не отличаются сдержанностью и дисциплинированностью. И тем не менее они ведь не похитили Николь, верно? Они только сказали вам, будто похитили ее. И Валери, к счастью, преследовать не стали. Лишь напугали. Типичные аферисты! Врут, путают, пугают людей, но все-таки воздерживаются от насилия. Мне кажется... мне кажется, дальше события будут развиваться мирным путем. Себастьен выйдет на переговоры. Или сам, или через своих сообщников. Он будет требовать, чтобы Мирослав и Валери все-таки подписали соглашение...
– Требовать? – перебил Мирослав. – Требовать он может все, что угодно, но на каком основании? Как он может теперь меня заставить что-то сделать? Николь со мной, за ее судьбу я не тревожусь. Поди-ка заставь меня теперь поступить против своей воли!
– А о судьбе своего друга вы тоже не тревожитесь? – с ехидной улыбкой спросил Жерар.
– Какого друга?
– А вот этого. Мсье Дени Холмского. Человека, подозреваемого в убийстве. Человека без документов. Что, если Себастьену уже известно: Шведов убит? Что, если у него есть осведомители, сообщники в России, в кругу близких Шведову людей? Семья, любовница или любовник... не знаю! Возможно, эти люди или этот человек знали, что Шведов должен первого августа лететь в Париж. И, обнаружив пропажу его заграничного паспорта и документов, сообщили об этом в милицию. Официальным лицам не столь трудно выяснить, что Алексис Шведов покинул Россию такого-то числа. Это стало известно сообщникам или родственникам Шведова, а они немедленно сообщили Себастьену. И тот посылает негра и «гасконца» в Шарль де Голль. Уж не знаю, как они идентифицировали вас со Шведовым, однако документы у вас украли.
– Зачем?! – воскликнул Данила.
– Не исключаю, – усмехнулся Жерар, – что мэтр Моран подыщет на роль Шведова своего человека, чтобы тот вступил в права наследства. Подставное лицо примерно такого же типа, как вы: невысокого роста, тщедушный, рыжеватый, с желтоватыми глазами...
О, это был уничтожающий портрет, и лицо Данилы вспыхнуло, как кумач.
– Но я, собственно, о другом, – продолжал Жерар. – Моран вполне может шантажировать вас, Мирослав, и вас, Валери, дальнейшей судьбой мсье Холмского. Моран знает, что документов у Дени нет, вернуться в Россию легально он не может, заявить о пропаже бумаг здесь – тоже: ведь все документы пойдут через русское посольство, а Холмского разыскивают в России за убийство. Его положение очень опасно, однако у него есть друзья, которые относятся к нему хорошо... или даже более чем хорошо... – При этих словах Жерар поглядел на Леру, и в голосе его пробился едва уловимый зубовный скрежет. – И Моран будет требовать от ваших друзей хорошей платы за вашу свободу... о, вы станете для них воистину дорогим другом! Цена вашей дружбы окажется сами знаете какова. Оцениваете ли вы значимость собственной персоны в четыре миллиона евро?
– Разумеется, нет! – заносчиво выкрикнул Данила. – Я никого ни о чем не прошу!
– Погоди, не петушись, – приказал Мирослав. – А вы, Жерар, я не пойму, к чему все это говорите? Что вы нас пугаете, как умная Эльза пугала своих родителей в том подвале? Помните сказку братьев Гримм?
– Конечно, – кивнул Жерар. – Еще бы не помнить. Только я вас не пугаю. Я вам прогнозирую ситуацию. Что же касается мсье Холмского, то я предлагаю вывести его из игры как можно скорее. Причем вывести физически.
– Это каким же образом? – прищурился Данила. – Ну, не молчите, не молчите! Физически – это конкретно как? С помощью пули? Ножа? Удавки? Хорошенькое дело... Хотя чего еще ждать от врага народа?
Раздалось общее «ах». Не только Николь и Мирослав, но даже Лера – все поглядели на Данилу возмущенно. Но Жерар ухмыльнулся: