— Я не могу рассказывать о вещах, которые мне самому непонятны, сынок. Ты ведь тоже большая загадка.
— Я вам не сынок!
— Мелхиседек Равенвуд!
Голос Эммы прозвучал как колокол. Мэкон встревоженно повернулся к двери.
— Как ты посмел войти в этот дом без моего разрешения?
Она стояла на пороге в одном халате. Я заметил в ее руке связку бусин. Любой другой человек подумал бы, что это ожерелье. Эмма сердито взмахнула амулетом.
— Ты забыл о нашем соглашении? Тебе запрещен вход в этот дом! Найди себе другое место для своих грязных дел!
— Не все так просто, Эмария. Парень видит сны, которые опасны для них обоих.
В глазах Эммы сверкнули искры дикой ярости.
— Ты кормился моим мальчиком? Ты это хочешь сказать? И ты думаешь, что после таких слов я почувствую себя лучше?
— Успокойся. Не нужно понимать все так буквально. Я просто принимал превентивные меры для защиты наших детей.
— Я знаю, что ты делал, Мелхиседек! И я знаю, кто ты такой! Довольно скоро тебе предстоит встреча с дьяволом. Так что не пачкай злом мой дом.
— Я давным-давно уже сделал свой выбор, Эмария. Я сражаюсь с тем, что уготовила мне судьба. Каждую ночь мне приходится иметь дело со злом, но я не темный! Особенно сейчас, когда на мои плечи легла забота о ребенке, который нуждается в защите и помощи.
— Это не меняет твоей сути. И ты не можешь выбирать пути судьбы. У любого существа имеется свой фатум — предопределение.
Глаза Мэкона сузились. Я понял, что их соглашение было весьма неустойчивым и он нарушил свое слово, пробравшись в наш дом. Интересно, сколько раз он похищал мои сны? Я даже боялся думать об этом.
— Почему бы вам просто не рассказать мне концовку сна? Я имею на это полное право.
— Ты транслируешь свой сон в мозг Лены — мощный и тревожный сон, который ей не нужно видеть. Она не готова к такому испытанию. Но вы оба как-то связаны. Лена воспринимает твой сон и считает его своим. Вот почему мне пришлось изъять из него некоторые фрагменты. Пойми, я поступаю правильно — для вашего же блага!
Во мне вскипела ярость. Я никогда не чувствовал себя таким злым, даже когда миссис Линкольн оболгала Лену перед дисциплинарной комиссией; даже когда мы нашли страницы с каракулями в кабинете моего отца.
— Нет! Я не понимаю вас! Если вам что-то известно о беде, которая может случиться с Леной, то расскажите нам о ней. Или просто перестаньте проделывать на мне ваши джедайские фокусы. Тогда я сам увижу конец сна и что-нибудь придумаю.
— Я только пытаюсь защитить свою племянницу. Я люблю Лену и никогда не позволю…
— Знаю. Я уже это слышал. С одной стороны, вы собираетесь защищать ее всеми силами. С другой стороны, вы ничего не делаете, чтобы помочь ей избежать беды.
Мэкон сжал челюсти. Похоже, я тоже разозлил его не на шутку. Но он держал себя в руках.
— Да, Итан, я, как и ты, пытаюсь уберечь ее от неприятностей. Мне нравится, что ты заботишься о Лене и защищаешь ее. Но существуют обстоятельства, которые выше твоего разумения. И нам они неподконтрольны. Однажды ты поймешь, что я имею в виду. Вы с Леной слишком разные.
Мы относимся к разным видам. Нечто схожее мой тезка Итан написал Женевьеве в письме. Я понимал, о чем хочет сказать мне Мэкон. За сотню лет ничто не изменилось.
Взгляд Равенвуда смягчился. Я поначалу подумал, что он сочувствует мне. Но у него на уме было кое-что другое.
— В конечном счете вся боль достанется тебе. Всегда так получалось, что страдал одни из смертных. Поверь мне на слово.
— Я не хочу верить в это. И вы не правы. Мы с Леной не так уж и отличаемся друг от друга.
— Ах, смертные. Я завидую вам. Вы думаете, что можете изменять свой мир. Ускорять и останавливать Вселенную. Исправлять прошлые события, которые случались задолго до вашего рождения. Вы великолепны! Вы прекрасные создания.
Он обращался ко мне, но складывалось впечатление, что не ко мне одному.
— Извините меня за вторжение. Желаю вам спокойной ночи и приятных снов.
— Впредь держитесь подальше от нашего дома, мистер Равенвуд. И от моей головы.
Как ни странно, он направился к двери. Я ожидал, что Мэкон покинет нас тем же способом, которым он появился в моей комнате.
— Если позволите, еще один вопрос. Лена знает, кто вы?
— Конечно, — с улыбкой ответил Мэкон. — Между нами нет секретов.
Я не стал улыбаться в ответ. У них с Леной была куча секретов. Мы с Мэконом знали об этом. Он отвернулся от меня, взмахнул плащом и исчез. Вот именно так — взял и просто исчез.
На следующее утро я проснулся с ужасной головной болью. Мне хотелось думать, что все случившееся этой ночью было просто дурным сном. Я не верил, что каждый раз, когда я видел кошмар с исчезновением Лены, ее дядя пробирался в мою спальную и похищал часть сновидений. После маминой смерти я месяцами просыпался по утрам с наивной верой, что ее гибель мне приснилась в жутком сне. Я больше не собирался повторять этой ошибки.
Теперь у меня появилась уверенность: если что-то кажется, значит, так оно и есть. Если кажется, что ситуация становится все более дикой и невообразимой, значит, следует готовиться к чудесам. Если кажется, что у нас с Леной два месяца прошли впустую, значит, мы действительно потратили их зря. Осталось еще шесть дней — и обратный отсчет закончится. Пока мы не приблизились к разгадке ни на шаг. Естественно, нам не хотелось признавать свое поражение. В школе мы вели себя как и остальные пары: держались за руки на переменах и целовались у шкафчиков до боли в губах, пока я мог терпеть уколы электрических разрядов. Мы словно прятались в пузыре нашего личного мира, изображая, что живем как обычные люди, и радовались тем считанным часам, которые у нас остались. И мы не могли наговориться друг с другом. Мы общались днями напролет — каждую минуту на каждом уроке, и даже когда разъезжались по домам.
Пока на уроке керамики я лепил колбаски из синей глины, Лена говорила о Барбадосе, где вода и небо сходятся в одной тонкой линии горизонта, и поэтому невозможно отличить морскую даль от воздушных просторов. Пока на уроке английского я писал сочинение по «Доктору Джекилу и мистеру Хайду», Лена рассказывала мне о своей бабушке, которая научила ее пить газировку через солодовый корень вместо трубочки. Саванна Сноу чавкала, жуя резинку. Лена заговорила о Мэконе. Забавно, что, несмотря на свой дурной характер, он приезжал к ней на все дни рождения — во всяком случае, с тех пор, как она себя помнила.
На следующий день, проведя всю ночь за чтением «Книги лун», мы наблюдали восход солнца — она в Равенвуде, а я у себя дома.
«Итан?»
«Я здесь».