— Да и рецепт был довольно обычным, — добавила Мерси.
Бабушка Грейс высыпала конфеты на стол и попыталась прочитать названия на фантиках.
— Которые тут со сливками?
— Когда, я умру, похороните меня с моей меховой накидкой и Библией, — сказала бабушка Пру.
— Не дурачься, Пруденс Джейн. Ты не получишь за это дополнительных бонусов от Господа Бога.
— Мне не нужны какие-то бонусы. Я просто хочу иметь под рукой толковую книгу, пока буду ожидать у райских врат. И если говорить о бонусах, Грейс Энн, то у меня их больше, чем у тебя.
Значит, эту Юнику Хонейкут похоронили вместе с поваренной книгой… А что, если «Книгу лун» тоже закопали, положив в чей-нибудь гроб? Что, если ее владельцы не хотели, чтобы она досталась другим людям? Но кто мог спрятать магический том? Наверное, тот человек, который на себе познал его силу. Женевьева!
«Лена, кажется, я знаю, где находится книга».
На миг в моей голове воцарилась тишина. Затем мысли Лены пробились ко мне.
«О чем ты говоришь?»
«О "Книге лун". Я думаю, она у Женевьевы».
«Женевьева мертва».
«Я знаю».
«И что ты хочешь сказать?»
«А ты как будто еще не догадалась?»
Харлон Джеймс приковылял к столу и жалобно заскулил. Его нога по-прежнему была замотана бинтами.
Бабушка Мерси начала кормить его шоколадными конфетами из банки.
— Мерси, не корми мою собаку шоколадом! Ты убьешь его. Я видела такое в шоу Опры. Только не помню, о чем там говорилось: о шоколаде или жареном луке.
— Итан, хочешь парочку ирисок? — спросила бабушка Мерси. — Итан, ты меня слышишь?
Я не слушал ее. Я размышлял о том, как найти и вскрыть могилу.
Это придумала Лена. Она решила сбежать с торжества, запланированного в честь дня рождения тетушки Дель. Чтобы вытащить меня из дома, Лена намеревалась пригласить нас с Эммой на праздник. Мы прекрасно знали, что лишь Божий глас может заставить Эмму переступить через порог зловещего особняка Равенвуда. Она относилась к Мэкону примерно так же, как к медальону Женевьевы, предпочитая держаться от них на максимальном расстоянии.
После обеда на наше крыльцо взбежал взъерошенный Страшила Рэдли. Он держал в пасти свиток — приглашение на день рождения, написанное каллиграфическим почерком. Эмма не прикоснулась к нему. И долго не хотела отпускать меня к Равенвудам. К счастью, направляясь к катафалку, мне удалось незаметно пронести садовую лопату моей мамы. Если бы Эмма застукала меня, это был бы полный провал.
Я был рад покинуть дом — пусть даже для рытья могилы. После Дня благодарения мой отец снова заперся в кабинете, а с тех пор как наши опекуны поймали нас с Леной в Lunae Libri, Эмма изводила меня косыми взглядами. В течение следующих шестидесяти восьми дней нам было запрещено возвращаться в чародейскую библиотеку. Мэкон и Эмма не хотели, чтобы мы узнали какие-то еще из тех сведений, которые они изначально решили утаить от нас.
— После одиннадцатого февраля ты можешь заниматься чем угодно, — сказала мне Эмма. — А до того времени веди себя как обычные ребята в твоем возрасте. Слушай музыку. Смотри телевизор. И держи свой нос подальше от тех чертовых книг.
Моя мама рассмеялась бы, услышав об этом запрете на чтение книг. Но нам было не до смеха: ситуация заметно ухудшалась.
«Ты прав, Итан. С каждым днем становится все хуже. Страшила теперь спит под моей кроватью».
«Ну, это не так уж и плохо».
«Когда я иду в ванную, он ждет меня под дверью».
«Просто Мэкон остается Мэконом».
«Это похоже на домашний арест».
Так оно и было. Мы оба находились под пристальным наблюдением.
Я полагал, что Женевьева похоронена в Гринбрайре — и наверняка вместе с «Книгой лун». Там, на пустыре за садом, было несколько старых надгробных камней. Я видел их с того места, где мы с Леной обычно сидели, — с «нашего места», как мне нравилось называть его. Женевьеву должны были похоронить на семейном кладбище — если только она никуда не уехала после войны. Но из Гэтлина еще никто не уезжал. Я всегда мечтал стать первым человеком, который сделает это. Короче говоря, я вырвался из дома в надежде отыскать книгу чар, которая, возможно, была способна изменить судьбу Лены. Предположительно, эта книга находилась в могиле проклятой чародейки — недалеко от дома Мэкона Равенвуда. И теперь мне нужно было постараться, чтобы Мэкон не увидел меня, не задержал и не убил. Все остальное зависело от Лены.
— Какой странный исторический проект, — возмущалась тетя Дель, продираясь через заросли ежевики. — О Небеса! Посылать детей вечером на кладбище!
— Мама, осторожнее.
Рис подхватила ее под руку, помогая преодолеть очередное препятствие. Тетя Дель и при свете дня спотыкалась на каждом шагу, а прогулки в темноте для нее были вообще опасны.
— Нам велели зарисовать надгробный камень одного из предков. Мы изучаем генеалогию.
Я мог бы сказать, что в словах Лены была доля правды.
— А почему вы выбрали Женевьеву? — с подозрением спросила Рис.
Она посмотрела на Лену, но та тут же отвернулась. Мы знали, что нам нужно уклоняться от взглядов Рис. Сивилле достаточно секунды, чтобы уличить кого-то в обмане. Иногда мне удавалось лгать Эмме, но с сивиллой шутки были бы плохи.
— Женевьева изображена на картине в нашем холле. И я подумала, что она вполне подойдет. К тому же вряд ли у нас такое большое семейное кладбище, чтобы я могла ходить среди надгробий и выбирать.
Завораживающая музыка, доносившаяся из дома, затихла. Теперь слышался лишь шорох сухой листвы под ногами. Мы пересекли границу Гринбрайра и приблизились к кладбищу. Несмотря на позднее время, фонарики нам не понадобились. Большая полная луна дарила яркий свет. Я вспомнил, что Эмма говорила Мэкону на болоте: половинки луны благоволят белой магии, а полнолуние усиливает темные чары. Я надеялся, что мы обойдемся без магии, но лунное сияние навевало мистическое настроение.
— Не думаю, что Мэкон одобрил бы такой проект. Зачем блуждать во тьме, если это задание можно выполнить днем? Ты сказала ему, куда мы направляемся?
Тетя Дель встревоженно приподняла кружевной воротник приталенной блузки.
— Я сказала дяде, что мы хотим немного прогуляться. Он попросил меня оставаться рядом с тобой.
— Я не в такой хорошей форме, чтобы путешествовать по пересеченной местности. Уже дыхания не хватает.
Тетя Дель прижала руку к груди. Ее волосы растрепались. Я почувствовал знакомый запах розмарина.
— Пришли!
— Хвала Небесам.
Мы стояли у раскрошившейся каменной стены лимонного сада, где я нашел рыдавшую Лену в тот день, когда она разбила окно. Поднырнув под завесу вьюнов, я осмотрел вечерний сад. Он выглядел иначе, чем днем, — не местом для созерцания облаков, а кладбищем, где была похоронена проклятая чародейка.