Занятая с головой Жаккетта, держа в зубах шпильки, выставила им корзинку. Жестами велела приготовить из ее содержимого что-нибудь съедобное и опять исчезла в чреве экипажа.
Хотя его никак нельзя было сравнить с обширным дормезом мадам Изабеллы, и, тем более, с дамским будуаром, Жанна упорно не хотела выбираться на уличный холод, предоставляя Жаккетте возможность проявлять чудеса изобретательности.
Вжимаясь в обивку стенки кареты, Жаккетта стягивала с госпожи пышное придворное платье из золотистой парчи.
Платье занимало больше места, чем Жаккетта и сундук вместе взятые.
С грехом пополам, Жанна, все-таки, высвободилась их наряда. Жаккетта надела на нее «скромное» бархатное платье, зашнуровала, упаковала жесткое парчовое великолепие и сразу стало просторней.
В теплом платье Жанна согрелась и, к облегчению Жаккетты, отправилась накидывать плащ на свежий воздух.
Выполняя продовольственный приказ, Ришар с Большим Пьером не вдавались в тонкости кулинарии.
Они просто поскидали в котелок найденные в корзине бобы, вареные яйца, копченое мясо, сыр, лук, морковь, немного проварили, и теперь пытались выдать получившие кушанье за «рагу по-деревенски».
В отличие от остальных, Жанна сегодня не ела, поэтому она безропотно потребляла похлебку, не протестуя против плохо очищенных целых луковиц и изредка попадающихся кусочков скорлупы.
Сытая Жаккетта оказалась куда более вредной и, обнаружив в своей миске яйцо в скорлупе, молча выудила его, и плюхнула в миску Ришара, забрав оттуда взамен очищенное. И лишний кусочек мяса в счет морального ущерба.
Жанна наелась первой, и, потягивая специально подогретое для нее вино, задумчиво разглядывала слуг.
Пора было заканчивать идиллию, и открыть им глаза на жизнь.
– Мы едем в Нант! – объявила она Ришару. – А ты, Большой Пьер, возвратишься в Аквитанский отель.
Вздрогнувший от неожиданности Ришар угрюмо промолчал, но старый солдат спокойно сказал:
Это еще почему?
– Потому что я имела неосторожность раз воспользоваться услугами одной ведьмы… – так же спокойно ответила Жанна. Большой Пьер имел право требовать объяснений.
– А не сегодня – завтра она сгорит живьем. Но прежде выложит имена всех своих соучастников, то есть клиентов – и меня в числе прочих. Первая жертва уже есть.
Большой Пьер бывал во стольких передрягах, что это неожиданное сообщение его не удивило.
Но в Нанте королевские войска, – заметил он. – И туда сейчас так просто не попасть. Мы же, все-таки, в состоянии войны. Почему Нант?
– А куда прикажешь бежать?! – разозлилась Жанна. – Теперь везде королевские войска! А ехать в Брест, где придется сидеть и ждать у моря погоды, так же опасно, как и оставаться в Ренне! Зато в Нанте инквизиция меня так быстро не достанет, и там я спокойно сяду на корабль! Я хоть и придворная дама Анны Бретонской, но все мои земли на территории Франции – ведь дражайший супруг не оставил мне ни клочка болота в Лотарингии! Так что я осталась графиней де Монпеза¢ и подданой Французской короны!
– Королевским наемникам, когда они увидят одинокий экипаж с двумя дурочками и мальчишкой кучером, будет все равно, подданные вы короны, или нет! – рявкнул Большой Пьер.
– И что ты предлагаешь?! Вернуться в отель, переодеться в рубище и ждать ареста?! – всхлипнула Жанна.
– Не дурите, госпожа Жанна! – стукнул кулаком по колену Большой Пьер. – Я поеду с Вами!
– А что подумают в отеле? Кроме Аньес никто ничего не знает. Шуму будет на весь город. Слепой и глухой догадается, что дело нечисто! – утирая слезы, возразила Жанна.
Большой Пьер почесал в затылке, помял нос, поскреб подбородок и, наконец, решил так:
– Пока мы здесь поблизости, съезжу-ка я обратно до города, да передам через своего знакомца, чтобы они там не трепыхались. Мол, в гости Вы за город поехали. Обычное дело. Надо же додуматься – тайком все в кузов покидать! Сразу бы мне еще дома сказали, уложились бы без спеха. Небось, барахло захватили, а нужное позабыли! Я через час-другой подъеду.
– А если нет? – прямо спросила Жанна.
– Тогда едьте без меня. Но это вряд ли…
Жаккетта очень радовалась, слыша их разговор. Уж Большой-то Пьер в обиду никому не даст. С таким другом и инквизиция не страшна.
– Ты не бойся! – шепнула она впавшему в уныние Ришару, утешая его, как и Аньес. – Из Нанта вы домой вернетесь, дальше мы одни поплывем. А по приезду, вы с Аньес сразу обвенчаетесь, – госпожа разрешила! Она тебя поэтому-то и взяла: ты теперь свой человек!
У Ришара, видимо, отлегло от сердца, и он с облегчением пошел перемещать сундук Жанна на запятки кареты.
* * *
Большой Пьер вернулся, как и обещал.
– Там пока все тихо! – сказал он. – Трогаем помаленьку!
Монотонность дороги всегда рождает раздумья у встревоженных людей.
Спокойных душой она просто убаюкивает.
Покачиваясь в такт колыханиям экипажа, Жанна унеслась мыслями в деяния своих титулованных предков.
Через полдня воспоминаний выяснилось, что если рассматривать их жизнь под углом зрения сегодняшнего Жанниного положения, то многие в роду Монпеза¢ были в натянутых отношениях с церковью.
Самых ярких представителя было два: Элеонора Аквитанская и Буйный Гюго. Как всегда.
Элеонора Аквитанская негласно считалась ведьмой и имела милое обыкновение вываливать на своего духовника такое количество грехов на почве сердечных страстей, живописуя их при этом в стиле своего прославленного деда Гильома XI Аквитанского, что у бедного святого отца глаза становились, как «розетки» Перигорского собора.
Ну а притча во языцех, Буйный Гюго, просто не мог не конфликтовать с властью духовной! Такой уж характер… Пару раз его отлучали от церкви за постоянное богохульство и оскорбление действием, сиречь вульгарное избиение, соседа-аббата.
Остальные родственники, хоть и не в таких масштабах, тоже немало накуролесили. Благочестивая троюродная бабушка Мари на их фоне смотрелась досадным исключением, недостойным пристального внимания и подражания.
Так что Жанна лишь продолжила семейную традицию и получила бы со стороны предков полное одобрение своих поступков.
Родившийся в муках вывод был очень приятным и позволил Жанне успокоить совесть. И немного поспать.
Жаккетта не имела такой разветвленной генеалогии и просто тихонько молилась всем святым, каких знала.
«До Нанта уже всего ничего. Еще ночь, день – и к вечеру увидим город во всей своей красе. Только удастся ли нам в него попасть? И насколько, при этом, опустеет кошелек госпожи Жанны?» – такие тревожные мысли все чаще возникали в голове Большого Пьера, самого опытного из четверки беглецов.