Рейстлин снял с пояса один из мешочков и вытряхнул из него на ладонь белую луковицу с сильным и приятным запахом:
— Высушите её, разотрите в порошок и по щепотке добавляйте в бобы. Гарантирую, что клиентов вам придётся выгонять на улицу.
— Да народу у нас и так хоть отбавляй, но многие стали слишком уж разборчивыми… — Хозяйка подозрительно посмотрела на луковицу. — Пахнет неплохо… А ты гарантируешь, что никто не отправится в мир иной, когда я добавлю это в пищу?
— Мой брат съест первую миску сам, — сказал Рейстлин, и Карамон с благодарностью посмотрел на вето.
— Ну, тогда… — протянула женщина.
— И не забывай про правителя Палантаса, — заметил Крыса мечтательно. Он схватил красную, распухшую от воды руку трактирщицы и поцеловал её. — Он ведь ещё прибудет, чтоб отведать этих лучших в мире бобов.
Трактирщица захихикала и игриво шлёпнула Крысу по рыжей макушке.
— Правитель Палантаса! Ну, насмешил! Скорей задница Рэгиса покроется розами, — рассмеялась она. — Ладно, маг, иди на кухню и сыпь свою приправу… — Хозяйка взяла тряпку и демонстративно стёрла их долг со своей доски.
Друзья отошли от стойки.
— Да, искусство рыжего впечатляет, — пробормотал Карамон, обнимая пробегавшую мимо официантку.
— А ну убери грабли! — заорала та, но тут же шепнула на ухо силачу: — Мы закрываемся в полночь…
Карамон с улыбкой последил, как девушка мечется по залу, выполняя заказы клиентов, а потом отправился на задний двор, где собрался спокойно наколоть дров.
— Замечательно проделано, Крыса, — подтвердил Рейстлин слова брата, направляясь на кухню, чтобы применить «специю», которая в других землях Ансалона именовалась чесноком. — Ты сэкономил нам на еду и ночлег. Вот только как тебе удалось узнать, что у меня с собою есть чеснок?
Крыса вспыхнул от похвалы, а его глаза заискрились весельем.
— Я никогда не забываю уроков мамы, а нюх у меня острый…
На следующее утро близнецы и Крыса присоединились к длинной очереди мужчин, которая, змеясь и извиваясь, заполнила весь внутренний двор замка. Очередь вела к огромному столу, заваленному шелестящими пергаментами и залежами кожаных свитков. Сидящие за ним писцы заносили имена всех вновь прибывших и распределяли их по тренировочным лагерям, где в течение месяца все соискатели будут жить за счёт барона, готовясь к испытаниям на силу, меткость и сообразительность. Тем, кто не проходил отбор, в первую неделю вручалась пара монет на дорогу и крепкий пинок под зад. Остальным платили настоящие деньги и оставляли тренироваться ещё три недели. Выдержавший срок до конца принимался в армию Безумного Барона.
Из ста человек, оставлявших свои имена в пергаментах, восемьдесят, как правило, были вычеркнуты в первую же неделю, а добрая половина оставшихся новичков сбегала ещё до наступления марта, времени начала военных действий.
Весенний солнечный денёк обещал быть жарким, небо было безоблачным, и лишь у горизонта порхали пёрышки белых облаков.
Стоять в очереди было невыносимо душно и жарко. Близнецы явились бы ещё раньше, но мудрый Рейстлин убедил брата подождать, пока солнце не перевалит за полдень. Карамон был очень возбуждён предстоящим событием, прошедшую ночь он провёл чистя меч и полируя свои доспехи, напрочь забыв про лукавое предложение официантки. Утром кусок не лез силачу в горло, так что больше одной тарелки он не одолел, зато его снаряжение сверкало на солнце. Каждые пять минут Карамон спрашивал у брата, не опоздают ли они. В конце концов, маг не выдержал и сказал, что уже можно идти, потому что ещё полчаса — и он сошёл бы с ума от нудных вопросов близнеца.
Крыса был так же возбуждён, как и Карамон. Рейстлин опасался, что столь юно выглядящего парня могут не взять в баронскую армию, но, уже зная лёгкий характер полукендера, не сомневался, что тот не будет долго расстраиваться. Трактирщица отпустила их неохотно, поскольку за прошедшие полдня чеснок Рейстлина произвёл переворот в её деле. Несколько котлов с волшебной приправой съели буквально в один миг. Хозяйка даже предложила магу остаться у неё на должности главного повара, но Рейстлин, хоть и был польщён подобным предложением, вежливо отказался. Официантка чмокнула Карамона, Крыса чмокнул трактирщицу, и друзья отправились к месту смотра.
Уже записавшись, они жарились в строю, стоя в первой шеренге вместе с другими двадцатью новичками. От нечего делать Карамон с Крысой принялись оживлённо болтать с соседями. Сосед Рейстлина дружелюбно посмотрел на него, но маг сделал вид, что ничего не заметил. Уличная пыль щекотала его горло, и юноша с ужасом думал, что, если начнётся приступ кашля, его немедленно с позором выгонят вон. Поэтому он игнорировал всякие попытки заговорить с собой, разглядывая укрепления баронского замка с интересом человека, намеревающегося его осадить.
Наконец на площадке появился невысокий, прокалённый сражениями сержант в сопровождении пяти ветеранов. Он остановился и осмотрел притихших соискателей единственным глазом, после чего тихо сказал что-то ветеранам, от чего те громко заржали.
Сержант неторопливо подошёл к строю и начал не спеша осматривать соискателей. Его единственный глаз, как сверло, вгрызался в каждого, казалось, от него нельзя скрыть ничего. Ветераны с усмешкой шли за ним, перешёптываясь и посмеиваясь. Когда он вновь остановился возле первого из новобранцев, ветеран немедленно сбегал и принёс ему пергамент и перо. Соискатель сделал шаг вперёд. Сержант ткнул грязным пальцем в бумагу и произнёс:
— Ты. Напиши здесь своё имя. Если не умеешь писать — ставь крест. Потом встань в строй.
Мужчина в одежде фермера от волнения мял шляпу в руках. Он быстро мазнул крестик внизу пергамента и замер.
— Ну что, свинья деревенская, оробел? — немедленно заорал один из ветеранов. — Двигай ногами!
Строй нервно рассмеялся, фермер вернулся обратно, весь съёжившись и явно желая, чтобы его поглотила Бездна.
Следующий человек колебался до последнего, было видно, что сюда он пришёл, не зная, чем бы ещё заняться. Однако этот был не робкого десятка и смело выдержал взгляд сержанта.
— Пиши имя, — проговорил тот. — Не умеешь — ставь крест.
Так продолжалось и дальше, сержант медленно двигался вдоль строя, говоря одни и те же слова каждому. Ветераны помогали ему, отпуская грубые комментарии. Новобранцы слушали их слова с нарастающим гневом и волнением. Наконец один из достаточно хорошо одетых юношей, который даже смог написать собственное имя в договоре, бросил перо на землю, не спуская с ветеранов разъярённых глаз.
— Спокойней, сынок, — холодно проговорил сержант. — Ударить в армии старшего по рангу всё равно, что подписать себе приговор. Встань в строй.
— У парня дух бойца, — услышал Рейстлин, черёд которого неуклонно приближался, слова одного из ветеранов. — Будет хорошим солдатом.
— Брось, он не может сдерживать характер, — возразил другой. — Не выдержит и недели, удерёт домой.