Золотая Луна бросилась подле него на колени, пытаясь исцелить рану, но молитвы замирали у нее на губах: ужас готов был поколебать ее веру.
– Помоги, о Мишакаль!.. – взывала она. – Дай мне сил спасти друга…
И страшная рана все-таки затянулась. Кровь еще сочилась, стекая по руке Карамона, но смерть выпустила богатыря из когтей. Рейстлин тоже припал на колени подле брата и хотел что-то сказать ему, но неожиданно умолк на полуслове. Он смотрел мимо Карамона, во тьму между деревьями, и, судя по всему, не верил собственным глазам.
– Ты!.. – прошептал он наконец.
– Кто там? – слабым голосом спросил Карамон: голос Рейстлина прерывался от ужаса и волнения. Великан тоже попытался вглядеться в зеленые сумерки, но ничего не увидел. – С кем это ты?..
Рейстлин не ответил ему, занятый совсем другим разговором.
– Мне нужна твоя помощь, – проговорил он сурово. – Как и раньше!
И Карамон увидел, как его брат-близнец вытянул руку, словно над пропастью, и ужас охватил его, неведомо почему.
– Не надо, Рейст!.. – вскрикнул он, в отчаянии цепляясь за брата. Рейстлин опустил руку.
– Наш договор остается в силе. Что? Ты требуешь еще большего? – Рейстлин на мгновение умолк, потом вздохнул: – Что тебе нужно? Назови!
Он нестерпимо долго прислушивался к далекому голосу. Карамон, глядевший на него с любовью, беспокойством и мукой, увидел, как металлически-желтое лицо брата покрыла смертельная бледность. Рейстлин закрыл глаза и сглотнул, словно в рот ему попал отвратительно горький травяной настой от кашля. Потом он склонил голову:
– Я согласен.
И Карамон закричал от ужаса, внезапно увидев, что одежды Рейстлина, алые одежды сторонника Равновесия, потемнели, сделались малиновыми… потом кроваво-красными… и наконец – черными.
– Я согласен, – повторил Рейстлин уже спокойнее. – Согласен при том условии, что изменение будущего станет возможно. Что мы должны для этого сделать?
Он снова прислушался. Карамон застонал, стискивая его руку.
– Но как нам добраться до Башни живыми? – спросил Рейстлин своего невидимого наставника. И вновь весь обратился в слух, затем кивнул. – А мне будет дано то, в чем я нуждаюсь? Что ж, хорошо. И доброго пути тебе – если только он может быть добрым, твой темный путь…
И Рейстлин, шелестя черными одеяниями, поднялся. И, пропустив мимо ушей всхлипывания Карамона и полный ужаса вскрик Золотой Луны, увидевшей, что с ним сталось, маг пошел разыскивать Таниса. Полуэльф прижимался спиной к дереву, отбиваясь от целого войска неупокоенных.
Рейстлин невозмутимо сунул руку в кошель и вытащил клочок кроличьего меха и небольшую янтарную палочку. Потерев то и другое о свою левую ладонь, он простер правую руку и проговорил:
– Аст кираннан кайр Гадурм Сот-арн, Сух кали Яларан.
Молнии сорвались с его пальцев и, пронесшись в зеленоватом воздухе, поразили эльфийское войско. И на сей раз оно растаяло без следа. Обессиленный Танис прислонился к дереву.
Рейстлин вышел на середину поляны, окруженной скрюченными, страдающими деревьями.
– Все сюда! – приказал он спутникам.
Танис помедлил: призрачное воинство снова замаячило у края поляны. Мертвые готовы были напасть, во Рейстлин вскинул руку, и они остановились, с налету ударившись в незримую стену.
– Все сюда, ко мне, – повторил маг. Изумление друзей не знало предела: впервые со времени Испытания Рейстлин не шептал, а говорил нормальным голосом. – Поспешите! – добавил он, видя их замешательство. – Они не нападут: они боятся меня. Но я не могу удерживать их бесконечно.
Танис подошел к нему первым. Полуэльф был ранен в голову, кровь текла по лицу. Золотая Луна помогла подняться Карамону: богатырь с перекошенным от боли лицом сжимал больную руку здоровой. Постепенно, по одному, подошли и все остальные. Наконец вне круга остался только Стурм.
– Я всегда знал, что этим все кончится, – выговорил он медленно. – Я скорее умру, чем воспользуюсь твоей защитой, Рейстлин.
С этими словами рыцарь повернулся и зашагал в лес. Танис видел, как предводитель неупокоенных повелительным жестом отправил следом за ним часть своего войска. Полуэльф бросился было на выручку другу, но был вынужден остановиться: чья-то рука с удивительной силой стиснула его плечо.
– Оставь его, – сурово промолвил маг. – Не то погибнем мы все. Я должен сообщить вам кое-что важное, а времени мало. Слушайте же. Мы должны непременно проложить себе путь через этот лес к Звездной Башне. Нам придется пройти путем смерти, ибо против нас ополчатся все чудовища, которых когда-либо порождали капризы спящего разума… Знайте: мы угодили в сон, кошмарный сон, приснившийся Лораку. А теперь с ним смешиваются и наши собственные кошмары. Знайте также, что мы увидим образы будущего, которые могут помочь нам, а могут и помешать. Помните, тела наши бодрствуют, а сознание спит. Так что смерть существует лишь в воображении – пока мы в нес не поверим.
– Но почему мы не можем просто проснуться? – гневно спросил Танис.
– Потому что Лорак совершенно уверен, что его сон – это явь. А вы и сами толком не знаете, наяву это или во сне. Вот когда мы убедимся окончательно и бесповоротно, что это – сон, тогда и проснемся.
– Но если все так, – сказал Танис, – и ты убежден, что это сон, почему ты-то не просыпаешься?
– Может быть, – улыбнулся Рейстлин, – я просто не хочу.
– Не понимаю!.. – выкрикнул Танис в отчаянии.
– Поймешь, – мрачно предрек маг. – Или погибнешь, и в этом случае тебе будет уже все равно.
Не обращая внимания на полные ужаса взгляды друзей, Рейстлин подошел к брату – тот стоял, сжимая кровоточащее плечо.
– Я о нем позабочусь, – сказал Рейстлин Золотой Луне и рукой в черном рукаве обнял Карамона.
– Не надо, – просипел великан. – У тебя не хватит ей…
Он не договорил, с изумлением ощутив, что хилый маг легко его подпирает.
– Теперь у меня хватит сил, Карамон, – мягко проговорил Рейстлин, но сама мягкость его голоса обдала Карамона дрожью. – Обопрись на меня, братец.
И Карамон, измученный болью и страхом, впервые в жизни оперся на Рейстлина. Бок о бок они зашагали по жуткому, искалеченному лесу.
– Что происходит, Рейст? – задыхаясь, с трудом выговорил Карамон. – Почему на тебе Черные Одежды? И твой голос…
– Не трать силы попусту, братец, – тихо посоветовал Рейстлин.
Они все глубже удалялись в лес, и неупокоенные воины-эльфы с угрозой взирали на них из-за деревьев. Братья явственно видели, какой ненавистью – ненавистью мертвых к живым – мерцали их пустые глаза. Но к магу, облаченному в черные одеяния, не дерзнул приблизиться ни один. Карамон чувствовал, как между пальцами его здоровой руки капля за каплей сочится кровь, горячая и густая. Вместе с кровью постепенно уходит и жизнь. Карамон слабел с каждой каплей, падавшей на осклизлые, мертвые листья под ногами. Зато его собственная тень становилась все чернее и гуще и, казалось, обретала собственную жизнь. Или это разыгралось воображение, подстегнутое лихорадкой от раны?..