Подбежав, она упала подле него на колени.
– Мишакаль, о Мишакаль!.. Помоги!..
Никакого ответа. Лицо Речного Ветра оставалось пепельно-серым, краски жизни не спешили возвращаться к нему. Остановившиеся глаза неживым взглядом смотрели в зеленоватое небо…
– Где же вы. Боги? Почему вы молчите? Заклинаю вас, исцелите его! – взывала Золотая Луна. И наконец все поняла. – Нет!.. – закричала она. – Меня, меня наказывайте! Это я сомневалась! Это я задавала вопросы! Но ведь я видела Тарсис! Я видела, как убивали детей! Боги, Боги, как же вы допустили такое?! Я пытаюсь веровать, но как же не усомниться, видя подобное!.. Наказывайте меня, не его…
Горько плача, склонилась она над телом любимого мужа. Она не видела, как воины-эльфы окружили ее…
Завороженный жуткими чудесами, творившимися кругом, Тассельхоф на минуточку сошел с тропы, но тем не менее его друзья тотчас ухитрились потеряться. Зато неупокоенные не обращали на него никакого внимания. Их притягивал и питал страх; а Тас не боялся.
Почти целый день кендер бродил по лесу, но затем вышел к дверям Звездной Башни. И тут его беззаботной прогулке наступил внезапный конец. Друзья нашлись: по крайней мере один.
Тика прижималась спиной к запертой двери, не на жизнь, а на смерть сражаясь в полчищами каких-то уродливых, поистине кошмарных существ. Тас понял: надо скорее открыть эту дверь, иначе ей не спастись Маленький, юркий, он легко проскочил между сражавшимися и занялся замком. Тика беспорядочно размахивала мечом, удерживая эльфов на расстоянии.
– Скорее, Тас! – крикнула она, ловя ртом воздух.
Замок оказался на удивление прост. Настолько прост, что Тас даже задумался – и зачем было вообще его устраивать?..
– Я сейчас, секундочку! – бодро пообещал он. Но только взял в руки отмычку, как что-то наподдало ему сзади. – Эй, осторожнее! – раздраженно бросил он через плечо. Потом обернулся… и в ужасе замер. Тика лежала на земле, се рыжие кудри слиплись от крови… – Нет! – разом потеряв голос, прошептал кендер. – Только не Тика!..
А может быть, она просто ранена? Может быть, если удастся затащить ее в Башню, кто-нибудь сумеет ей помочь?.. У Таса дрожали руки, перед глазами все плыло – слезы слепили его. Надо спешить, спешить изо всех сил. Что же он не открывается, этот замок!.. Ведь он так прост!..
В отчаянии Тас дернул отмычку… и почувствовал легкий укол в палец. Замок щелкнул, дверь Башни начала медленно раскрываться, но Тассельхоф видел только свой палец, на котором поблескивала крохотная капелька крови. Из замка торчала тонкая золотая иголочка. Простой замок. И в нем совсем простенькая ловушка. В которую он и попался. Уже чувствуя, как разливается по жилам смертоносный жар начавшего действовать яда, он посмотрел вниз и увидел, что опоздал. Тика была мертва.
Рейстлин с братом благополучно пересекли лес. Карамон со все возраставшим изумлением следил за тем, с какой легкостью Рейстлин отгонял прочь нападавшие на них злобные существа. Иногда он разил их удивительными, неслыханной силы заклятиями; в других случаях хватало простого напряжения воли.
С Карамоном Рейстлин был необыкновенно добр и заботлив. День угасал, и ослабевший великан все чаще останавливался передохнуть. К наступлению сумерек он едва переставлял ноги, тяжело опираясь на плечо брата. Силы покидали его. А вот Рейстлин, напротив, делался все сильнее.
И вот, когда ночные тени милосердно прикончили жалкий зеленоватый свет дня, близнецы добрались до Башни и остановились у ее подножия. Карамона лихорадило от боли.
– Дай я присяду, Рейст, – проговорил он. – Передохну чуток…
– Конечно, братец, присядь, – мягко отвечал Рейстлин. И бережно усадил Карамона у жемчужной стены Башни. Потом отступил на шаг. Его блестящие глаза были холодны и спокойны. Он сказал:
– Прощай, Карамон.
Тот уставился на брата, не веря собственным ушам. В сторонке, под деревьями, стояли неупокоенные эльфы, следовавшие за близнецами неотлучно, хотя и на почтительном расстоянии. Поняв, что маг, сдерживавший их, собирался уйти, они придвинулись ближе…
– Неужели ты бросишь меня здесь, Рейст? – медленно выговорил Карамон. – Я же не смогу драться. Я Так ослаб! Я без тебя пропаду…
– Вполне вероятно, братец, вполне вероятно, – ответил волшебник. – Но, видишь ли, ты мне больше не нужен. Вся твоя сила – во мне. И теперь я таков, каким должен был быть, не сыграй со мной злую шутку природа. Теперь я полноценен и полон!
Карамон смотрел на него, силясь понять. Рейстлин повернулся и зашагал прочь.
– Рейст!..
Исполненный муки крик Карамона заставил мага остановиться. Лица Рейстлина не было видно в потемках надвинутого капюшона – только блеск золотых глаз.
– Понял теперь, каково быть беззащитным и слабым? – спросил он тихо. И пошел дальше – ко входной двери Башни, где лежали в траве трупы Тики и Таса. Не останавливаясь, Рейстлин перешагнул через мертвого кендера и исчез в темноте.
Выскочив к Башне, Стурм, Танис и Китиара увидели у ее подножия чье-то тело: призрачные воины уже окружили упавшего и, вопя, замахивались ледяными клинками.
У Таниса остановилось сердце. Он закричал:
– Карамон!..
– Где его брат, хотел бы я знать? – сказал Стурм и покосился на Китиару. – Похоже, бросил его умирать!
Все вместе они бросились на помощь богатырю. Мечи Стурма и Китиары разогнали эльфов, а Танис склонился над израненным Карамоном.
Умирающий великан поднял глаза… Он мало что видел сквозь кровавую пелену, но Таниса все же узнал. Собрав последние силы, захлебываясь кровью, он выговорил:
– Присмотри за Рейстлином, Танис… Я ведь больше не смогу о нем позаботиться. Береги его…
– Беречь?.. ЕГО? – в ярости выкрикнул Танис. – После того, как он тебя здесь бросил?
Карамон обмяк в его объятиях, устало закрывая глаза.
– Нет, Танис… – прошептал он. – Это я велел ему уходить…
И голова богатыря безжизненно упала на грудь.
Ночной мрак сгустился окончательно, и эльфы почему-то исчезли. Китиара и Стурм стояли подле мертвого великана.
– Ну? Что я тебе говорил? – резко спросил Стурм.
– Бедный Карамон, – прошептала Китиара, наклоняясь над телом. – Почему-то мне всегда казалось, что именно так все и кончится… – Она помолчала немного, потом тихо добавила, размышляя вслух: – Значит, наш маленький Рейстлин и в самом деле обрел силу и могущество!
– Ценой жизни брата, – сказал Танис.
Китиара мельком посмотрела на него, словно не в силах взять в толк, о чем это он. Потом пожала плечами. Она смотрела на окровавленного Карамона.
– Бедный малыш, – сказала она негромко.
Стурм прикрыл тело своим плащом, и все втроем они направились ко входу в Башню.