— Судя по всему, это действительно так, мой повелитель, — ответил Шакур. — И все же вы излишне верите тому, кто однажды уже вас предал…
— Ты про Гарета? — пожал плечами Дагнарус. — Видишь ли, он всегда был слабым. Прощение Хельмоса ничего ему не дало, ибо дух его заточен в развалинах Храма, где лежат останки его тела. Но Гарет продолжает мне служить. У него нет иного выбора. Пустота не дает ему уйти. Если он мне понадобится, то будет вынужден подчиниться. Ночью его дух возвращается в тело, а все остальное время он может странствовать по свету, отправляясь туда, куда я прикажу.
— Тогда почему бы не отправить дух Гарета на поиски Камня Владычества, мой повелитель? — раздраженно спросил Шакур.
— Потому что при жизни он намеревался меня предать, — ответил Дагнарус.
— Понимаю, мой повелитель.
— Думаю, что ты должен это понять. А теперь, когда ты знаешь причины, заставляющие меня не отступать в поисках Камня, я велю тебе отправляться в путь. Вместе с тобой поедет врикиль Джедаш. Ему легче всех остальных врикилей добраться до Дункара. — Дагнарус молчал довольно долго, потом снова заговорил: — Шакур, ты найдешь Камень Владычества. Ты обязательно его найдешь.
Вроде бы его слова прозвучали спокойно, однако Шакур ощутил угрозу. Дагнарус обладал возможностью не только причинить ему боль: он одним словом мог уничтожить магическую силу, поддерживавшую жизнь в живом трупе, каким был Шакур. Шакур ненавидел это существование, когда он тенью бродил в мире живых, не зная ни отдыха, ни радости, ни наслаждений. Но еще больше он боялся Пустоты. Она постоянно поджидала его, раскрыв свою бездонную пасть. Достаточно одного неверного шага, чтобы он навсегда сгинул в этой бездне.
— Я найду Камень Владычества, мой повелитель, — пообещал Шакур.
Свое путешествие Рейвен начал с того, что забрал из пещеры доспехи, для чего запасся большим куском парусины. Упаковывая доспехи, ему все же пришлось до них дотрагиваться. На ощупь черный металл был скользким и маслянистым, и, хотя Рейвен предусмотрительно обмотал руки тряпками, ядовитая жидкость просочилась сквозь материю, оставив жирные следы на его коже.
После того как доспехи были прочно и надежно увязаны в парусину, Рейвен несколько раз тщательно вымыл руки. Ему удалось отмыть все пятна, но все равно от рук исходило зловоние, а может, Рейвену это только казалось.
Воин так и не сумел уговорить лошадь Густава — животное отказывалось нести на себе зловещий груз. Несколько раз Рейвен пытался прицепить узел с доспехами позади седла, но лошадь отчаянно брыкалась, словно он заставлял ее везти охапку жгучей крапивы. Рейвену не оставалось иного выхода, как соорудить из веток подобие корзины и привязать ее к седлу. Только так он смог двинуться дальше. Едва ему попадался ручей, родник или просто канава, Рейвен останавливался и снова мыл руки.
До Дункара — столицы королевства Дункарга — было более семисот миль. Обычно дорога занимала у Рейвена несколько недель. Он ехал неспешно, и всегда путешествие доставляло ему удовольствие.
На этот раз все было не так.
Сначала появились странные сны. Ночь за ночью, едва только Рейвен засыпал, он видел во сне чьи-то глаза, ищущие его. Сам не зная почему, он боялся, что они его найдут. Весь сон проходил в поисках места, где он мог бы спрятаться. Казалось, еще немного, и глаза его увидят. В этот момент Рейвен неизменно просыпался, дрожа и обливаясь потом. Пока глазам не удавалось его отыскать, но с каждым сном они все ближе и ближе подбирались к нему.
Ему не давали покоя слова сестры: Ты спасешь людей, но сам пропадешь . У него появилось жуткое ощущение: если эти глаза сумеют заглянуть к нему внутрь, они непременно затянут его в свою пустоту, и тогда пророчество Ранессы исполнится. Единственным утешением Рейвену служило то, что Джессан и другие находились вдали от этого проклятия.
Кошмарные сновидения посещали его каждую ночь, и примерно через неделю Рейвен оставил всякие попытки заснуть. Больше всего ему хотелось поскорее достичь Дункара и оказаться в Храме Магов. Он был готов ехать день и ночь, но лошадь требовала отдыха, и ему приходилось останавливаться. Делая привал, Рейвен разводил огромный костер, чтобы не подпускать к себе дьявольские глаза. Еще через три дня тело не выдержало и потребовало сна. Солдатская жизнь приучила Рейвена спать в седле. Сейчас эта привычка пришлась как нельзя кстати. Вскоре Рейвен выехал за пределы земель тревинисов и пересек границу Дункарги. Дорога, ведущая в Дункар и называвшаяся Королевской дорогой, стала более широкой и людной. Ближе к столице она была вымощена камнем. Лошадь знала свое дело и шла сама, почти не нуждаясь в присмотре седока. Рейвену казалось, что ей не меньше, чем ему, хочется поскорее избавиться от «подарка» Пустоты.
Бессонница изматывала не только тело, но и разум Рейвена. Так, один день он провел в яростном споре с каким-то дворфом, восседавшим у него за спиной. Лошади было тяжело нести двоих. Рейвен требовал, чтобы дворф слез, но тот не обращал на его слова никакого внимания. Он по-прежнему сидел сзади и хвастался богатством, ожидавшим его, когда он доберется до какой-то горы. Наконец Рейвен соскочил с лошади. Выхватив меч, он пригрозил, что обрежет дворфу уши, если тот не уйдет. К этому времени дорога стала еще оживленнее. Заметив недоуменные взгляды других путешественников и услышав смех, Рейвен только теперь понял, что на лошади никого нет. Утомление вызвало у него галлюцинации.
Рейвен потерял счет дням. От измождения все его чувства притупились. Что бы ни случилось с ним, ему уже было все равно — так он утомился. Иногда ему казалось, что это путешествие продлится всю оставшуюся жизнь. Но однажды, подняв голову, он увидел на горизонте Дункар. Слезы навернулись на глаза Рейвена.
Изящные минареты и спиралевидные башни чередовались с приземистыми, напоминавшими луковицы, куполами, и все вместе казалось прихотливым узором из черных кружев на фоне золотисто-красного великолепия предзакатного солнца. До Дункара было еще далеко, но он хотя бы видел город, и за эту милость Рейвен искренне благодарил богов. Пусть он сумеет въехать в столицу только к ночи, но главное — он достигнет Дункара.
Рейвен ненадолго остановился у придорожного колодца, чтобы напоить лошадь, освежить холодной водой воспаленное лицо и в который уже раз вымыть руки. Ему хотелось рухнуть на землю и заснуть, однако Рейвен ни в коем случае не хотел провести еще одну ночь в обществе зловещих доспехов. Он не щадил ни себя, ни лошадь, и когда она вдруг остановилась, опустив голову и дрожа от усталости, Рейвен соскользнул на землю, взял лошадь под уздцы и остаток дороги до Дункара шел пешком.
Столицу со всех сторон окружали стены. Въезд со стороны главной дороги хорошо охранялся. Подойдя к сторожевой будке, Рейвен громким голосом возвестил о своем прибытии. Ночью мало кто въезжал в город, и, если бы он прошел молча, это могло бы насторожить караульных. Рейвен не узнал собственного голоса. Некоторое время его воспаленный разум пытался сообразить, кто же это кричит.