— Что же вы не призовете Бельзора? — завопил какой–то остряк. — Натравите его на кендера!
— Я ставлю на кендера! — крикнул другой.
Взрывы веселья раздавались то тут, то там среди зрителей, большинство которых пришло, чтобы увидеть представление, и чувствовало себя вознагражденными. Некоторые прихожане гневно кричали, требуя, чтобы колдун прекратил это святотатство, но смех, охвативший толпу, было уже трудно остановить.
Смех — оружие опаснее стрел.
— Сюда, в этот угол, Бельзор… — выкрикнул кто–то.
Очередной взрыв смеха. Четверо служителей все же пробрались по проходу к арене и попытались схватить Рейстлина. Карамон оттеснил их и расшвырял голыми руками.
Их соседи, находившие свою прелесть в происходящем и не желавшие, чтобы это кончалось, присоединились и помогли им отразить следующую атаку. Кто–то из верующих прихожан присоединился к служителям. Трое мужчин, пришедшие в храм прямо из пивной, охотно ввязались в потасовку, не разбираясь, за кого драться. Вокруг Рейстлина образовалась небольшое поле битвы.
Крики и возгласы привлекли внимание городских стражников, которые помогали блюсти порядок. Они бросали беспокойные взгляды на своего капитана, боясь, что в любой момент он может приказать им арестовать гигантского кендера. Капитан и сам находился в замешательстве. Он представил себе огромного кендера в тюрьме Гавани, представил, как его хохлатая голова, плечи и большая часть туловища торчат из дыры, которую неизбежно придется проделать в потолке — и он не был в восторге от этого воображаемого зрелища.
В такой затруднительной ситуации потасовка оказалась очень кстати. Не обращая внимания на гигантского кендера, капитан отдал приказ утихомирить дерущихся.
Огромный кендер продолжал шагать по проходу, но уже мало кто смотрел на него. К этому времени большинство людей были на ногах.
Самые благоразумные и осторожные, видя, что ситуация выходит из–под контроля, заторопились к выходу вместе со своими семьями.
Зеваки и любители пощекотать себе нервы вскочили на скамейки, пытаясь найти место, с которого открывался бы хороший вид происходящего. Молодые люди радостно пробивались к арене, чтобы принять участие в драке. Несколько детей, вырвавшись из рук своих перепуганных матерей, азартно гнались за гигантским кендером.
Группа приезжих гномов громко клялись, что это была лучшая религиозная церемония со времен Катаклизма.
Рейстлин стоял на мраморном сиденье, куда он пока что спасся. Знание того, что он вызвал всю эту суматоху, что из–за него здесь творился такой хаос, напугало его. А затем неожиданно приятно взволновало.
Он попробовал власть на вкус, и она оказалась сладкой, слаще для него, чем любовь, слаще, чем богатство. Рейстлин видел недостатки людей, их худшие качества. Он видел их жадность, предубеждение, их легковерие, вероломство, низость. Он презирал их за все это, и в то же время знал, что может сыграть на этих недостатках с выгодой для себя, какой бы ни была его конечная цель. Он мог использовать власть, чтобы творить добрые дела, если бы захотел. А мог обернуть ее во зло.
Чувствуя свой триумф, он повернулся к Высокой Жрице.
Она исчезла. Китиара исчезла тоже, понял Рейстлин в ужасе.
Он схватил Карамона за рубашку — единственное, до чего он смог дотянуться — и дернул за нее. Карамон боролся с двумя служителями. Он удерживал одного из них на расстоянии вытянутой руки, другого держал за горло. Все это время он не прекращал убеждать их утихомириться и оставить честных людей в покое. Рывок за рубашку придушил Карамона и заставил его обернуться.
— Отпусти их, — крикнул Рейстлин. — Идем со мной!
Кулаки мелькали вокруг них, люди пыхтели, толкались, кричали и ругались. Стражники в своих попытках восстановить спокойствие только вносили свою долю в общую сумятицу. Рейстлин попытался найти Стурма, улучив момент, но не смог. Гигантский кендер исчез — заклинание перестало действовать, как только вера публики в иллюзию развеялась. Тассельхоф, приняв свои обычные размеры, оказался погребенным под кучей маленьких детей.
Магия ушла и от самого Рейстлина, оставив его опустошенным, как будто он перерезал себе артерию, и жизненная сила вытекла из него. Каждое движение требовало усилия, каждому слово требовало концентрации. Он отчаянно хотел сейчас свернуться калачиком под одеялом и спать, спать день и ночь. Но он не смел. И все же, когда он шагнул, он зашатался и чуть не упал.
Карамон удержал брата за руку.
— Рейст, ты жутко выглядишь! Что случилось? Тебе плохо? Давай я тебя понесу.
— Не вздумай! Заткнись и слушай меня! — У Рейстлина не было ни времени, ни сил, которые он мог позволить себе потратить на выслушивание всякой чепухи. Он попытался было оттолкнуть поддерживающую руку Карамона, но вовремя понял, что без опоры просто упадет. — Лучше помоги мне идти. Да не туда, болван! Дверь за змеей. Нам надо найти Джудит!
Карамон нахмурился.
— Искать эту ведьму? Зачем? Хорошо, что мы от нее избавились. Бездна ее возьми!
— Ты не знаешь, о чем говоришь, Карамон, — прохрипел Рейстлин, в то время как худшие предчувствия охватывали его, заставляя дрожать. — Идем со мной, или я пойду сам.
— Конечно, Рейст, — сказал Карамон, подчиняясь настойчивому тону брата. — А ну прочь с дороги! — крикнул он и ударил тощего городского стражника, который безуспешно попытался обхватить своими руками далеко не тонкую шею Карамона.
Карамон помог Рейстлину слезть со скамьи и перелезть через веревку, которой была ограждена арена.
— Берегись гадюк! — предупредил Рейстлин, опираясь на сильную руку Карамона. — музыка их больше не сдерживает.
Карамон осторожно обошел змей. Высокий Жрец и его последователи благоразумно покинули арену, оставив гадюк там. Пока Карамон кружным путем шел к двери, одна из змей выскользнула из корзины и поползла по полу.
Люди начали заполнять арену — некоторые пытались избежать драки, некоторые искали новых противников. Стражник врезался в жаровню, и горящие угли попадали на солому, которой был устлан пол для смягчения шума шагов. Взметнулось пламя, над ареной поднялось облако дыма, и суматохи только прибавилось, когда кто–то истерично крикнул, что начался пожар.
— Сюда! — Рейстлин указал на узкий проход в камне статуи.
Братья очутились в каменном коридоре, освещенном факелами. Несколько дверей были открыты по разным сторонам коридора. Рейстлин заглянул в одну из них и увидел просторную, шикарно обставленную комнату, в которой было зажжено несколько сотен восковых свечей. В этих комнатах жили жрецы Бельзора — неплохо жили, судя по их виду. Он надеялся увидеть там Джудит, но комната была пуста, как и другие в этой части коридора. Жрецы Бельзора мудро поступили, решив оказаться подальше от беснующейся в храме толпы.
Оглядываясь вокруг в спешке, Рейстлин обнаружил, что не все бельзориты исчезли. Одинокая фигурка скрючилась в темном углу. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, не одна ли это из жриц. Либо она была ранена, либо обессилела от страха. Какой бы ни была причина, другие слуги Бельзора покинули ее, оставили ее сидеть у каменной стены и горько рыдать.