Когда Сарьон решил, что уже способен говорить нормальным, почти не дрожащим голосом, он произнес:
— Я требую, чтобы вы мне объяснили... И в этот миг окружающий мир внезапно наполнился красками и звуками. Вспыхнули факелы, а звезды словно окликали его с небес и порхали вокруг. Зеленые светящиеся пятна с гудением завертелись перед глазами у Сарьона и заплясали у него в голове. Сверкающие белые вспышки ослепили его, а громогласное пение труб оглушило. Зашатавшись, Сарьон закрыл глаза ладонями и услышал, как рядом кто-то засмеялся, звонко и заливисто. Потом раздались еще чей-то смех, более низкий, и возгласы.
Моргая, протирая глаза и пытаясь хоть что-то разглядеть в сверкающем, туманном воздухе, который каким-то образом был и темным, и светлым одновременно, Сарьон услышал низкий грудной голос, плывущий над смехом, словно холодная река, струящаяся через огромную, гулкую пещеру.
— Симкин, красавчик мой, ты вернулся! Ты исполнил мое желание?
— Э-э... не совсем. То есть возможно. Вашему величеству так трудно угодить...
— Мне вовсе не трудно угодить. Меня вполне устроишь ты.
— Ну будет вам, ваше величество. Мы же уже об этом договорились, — отозвался Симкин, у которого на миг перехватило дыхание. Во всяком случае, так показалось Сарьону, который все еще ничего не мог разглядеть сквозь ослепительный свет. — Вы же знаете, что я... я почел бы за честь, но если я покину общину, Блалох примется разыскивать меня и наверняка найдет. А значит, найдет и вас. А он — могущественный колдун...
До Сарьона донеслось нетерпеливое гортанное рычание.
— Да-да, — поспешно произнес Симкин, — я знаю, что вы справитесь с ним и с его людьми, но это будет так уродливо! Вы же знаете, у них железо...
На этот раз темнота наполнилась шипением и раскатами чудовищных воплей, а огни разразились вспышками. Сарьону снова пришлось заслонить глаза.
— Когда-нибудь, — произнес все тот же грудной голос, — мы с этим разберемся. Но сейчас у нас есть более неотложные дела.
Сарьон услышал шорох, и вокруг мгновенно воцарилась тишина. Ослепительный свет мигнул и погас, ужасный шум прекратился, и каталист снова очутился в темноте. Но эта темнота была живой. Сарьон слышал вокруг себя ее дыхание: легкое, быстрое, неглубокое дыхание; глубокое, размеренное, громкое дыхание — и над всем над этим мягкое, шепчущее, гортанное дыхание.
Сарьон не представлял, что ему делать. Он не смел ни произнести хоть слово, ни позвать Симкина. Дыхание вокруг не утихало — каталисту даже показалось, что оно приблизилось. Терзавшее Сарьона напряжение все росло, и в конце концов ему показалось, что он не сможет больше ни минуты выносить его, что еще миг — и он кинется во тьму, не разбирая дороги, и, быть может, насмерть разобьется среди камней...
Свет вспыхнул снова — но на сей раз это был приятный, мягкий свет, не слепивший и не причинявший боли глазам. Как только глаза каталиста привыкли к перемене освещения, он обнаружил, что может нормально глядеть. Сарьон огляделся и увидел Симкина.
Каталист пораженно уставился на своего спутника. Это был все тот же самый молодой человек, что нашел его в глуши, все те же темные кудри падали ему на плечи, все те же темные усики красовались над верхней губой. Но коричневая одежда и мягкая кожаная обувь исчезли. Теперь Симкин был окутан блестящей зеленой листвой, увивавшей его тело подобно плющу. Он взглянул на каталиста, и на его выразительном лице отразилась мольба. Но в следующее же мгновение выражение лица изменилось, как только из темноты возникла чья-то фигура и остановилась рядом с Симкином. Фигура шагнула в заводь мерцающего света, и Сарьон забыл обо всем на свете — про Симкина, про епископа, про зачарованные ловушки. Он даже чуть не забыл, что нужно дышать, и, лишь почувствовав головокружение, судорожно вздохнул.
— Отец Сарьон, позвольте вам представить ее величество Элепет, королеву эльфов.
Это произнес Симкин, но Сарьон его не видел. Он не мог сейчас смотреть ни на что, кроме этой женщины.
Королева подплыла поближе.
Сарьон почувствовал, как у него перехватило дыхание и болезненно сжало грудь.
Золотые волосы волнами ниспадали к земле и создавали вокруг женщины мерцающий ореол. Серебристые глаза сияли ярче и холоднее, чем звезды, которые Сарьон видел в ночи. Королева не сделала ни шага — это Сарьон видел, — но каким-то образом приближалась к нему, заполняя все его поле зрения. Ее нагое тело — Сарьон и представить себе не мог, что на свете существует такая мягкая, белая и гладкая кожа, — было увито цветами. И эти цветы, вместо того чтобы скромно скрывать ее наготу, производили прямо противоположный эффект. Розы и лилии окружали белую грудь и словно бы на ладонях преподносили ее зачарованному каталисту. Завитки пурпурного вьюнка обвивали глянцевитый живот и ласкали ноги безукоризненных очертаний, словно говоря Сарьону: «Разве ты не завидуешь нам? Так сорви нас! Займи наше место!»
Женщина подплывала все ближе и ближе, опьяняя Сарьона ароматом цветов, и наконец остановилась рядом с ним, едва касаясь ногами земли. Сарьон не мог шелохнуться, не мог произнести ни слова. Все, что он мог, — это смотреть в серебряные глаза, вдыхать аромат цветов и трепетать от присутствия этой красавицы.
Элспет чуть склонила прекрасную голову набок и принялась внимательно и серьезно разглядывать Сарьона, сжав чудно очерченные губы. Она положила руки Сарьону на плечи. От этого движения груди приподнялись из розово-лилового сада... Сарьон закрыл глаза и судорожно сглотнул, заставляя себя стоять неподвижно, пока пальцы женщины скользили по его плечам, по груди, по бокам...
— Сколько ему лет? — послышался вдруг низкий, гортанный голос.
Сарьон открыл глаза.
— Лет сорок, — бодро отозвался Симкин.
Элспет нахмурилась — почти надулась; уголки ее губ опустились. Сарьон снова сглотнул: ее руки легко опустились ему на плечи.
— А это не слишком много для человека?
— Нет-нет, что вы! — поспешно откликнулся Симкин. — Вовсе не много. Этот возраст считается идеальным, вершиной жизни.
Сарьон, которому наконец-то удалось оторвать взгляд от стоящей перед ним прекрасной женщины, собрался спросить у Симкина, что тут происходит. И непременно спросил бы, если бы к нему вернулся дар речи. Но молодой человек так яростно нахмурился, что каталист промолчал.
Элепет сдвинула брови.
— Он худой. Он слабый.
— Он — ученый. Мудрый человек, — быстро произнес Симкин. — Он всю жизнь занимается наукой.
— Что, вправду? — спросила Элспет. Эта новость явно ее заинтересовала. Взгляд серебряных глаз вновь устремился на Сарьона. — Мудрый человек? Это нам нравится. Нам многое нужно узнать.
Королева на миг замерла, склонив голову набок и не отрывая чарующего взгляда от Сарьона, потом наконец медленно кивнула, словно отвечая на какие-то свои мысли.
— Прекрасно, — пробормотала она.