— Ату его, ату! — подхватила Вера Ивановна.
— Выкуривай гада! — «божий одуванчик» прицелилась и метнула совок, как бывалый индеец свой бумеранг, через дверь.
К ней присоединилась еще парочка особо взбешенных дам. И вслед за совком полетела мыльница в паре с чьим-то беретом. Раздался грохот, жалостный писк. А потом помещение огласил победный клич Маруси, которая добралась до верха, перекинулась через перегородку так, что все туловище до пояса свисало в забаррикадированную кабинку, и вцепилась мертвой хваткой в загривок ошалевшего, совсем не сопротивляющегося Васи.
Чем бы это кончилось, могу только представить! Но на счастье Бодяго, в тот момент, когда вторая Марусина рука уже примерилась к его взлохмаченной челке, дверь туалета распахнулась, явив нашему взору Геркулесова с вытянутой от удивления смазливой физиономией. И скажу честно, еще никогда я не была так рада его видеть!
— Что здесь происходит? — вымолвил он, когда немного пришел в себя.
— Вот, товарищ милиционер, вашу работу за вас делаем, — ехидно доложила Вера Ивановна. — Преступника ловим.
— По моему, вы его уже поймали и теперь, — он глянул на торчащую к потолку Марусину попу, — …пытаетесь устроить суд Линча.
— Мы просто пытаемся его выкурить из кабинки, — буркнула я.
Геркулесов с сомнением на меня глянул, оценил мою диспозицию, после чего сделал вывод.
— И зачинщица, конечно, вы.
— Я не зачинщица, я наоборот…
— Ну, хватит. — Он решительно вошел в нашу кабину, схватил меня под колени и снял с унитаза. Потом дернул Марусю за штанину. — И вы слезайте.
— Не могу, — послушался сдавленный шепот нашей подруги. Похоже, после того, как кровавая пелена спала с ее глаз, она обнаружила, что висит на высоте 2 с чем-то метров от земли и не имеет никакой возможности слезть.
— Не дурите, слезайте!
— Не могу, боюсь.
— Но как-то вы ведь туда забрались!
— Сама не знаю, как мне это… ой, мамочка, высоко-то как, — запищала Маруся.
Геркулесов удрученно вздохнул, встал на унитаз, просунул руку под Марусино пузо и приподнял ее на себя.
— А-а-а! — послышалось из закрытой кабинки. Голос, причем, принадлежал не женщине.
— Ну, чего еще? — рявкнул Геркулесов, заглядывая за перегородку. — Да вы волосы-то его отпустите, гражданочка. Так можно и без скальпа человека оставить. Ну!
Судя по всему, Маруся добычу из рук выпустила, потому что в следующее мгновение она уже стояла на полу, красная, всклокоченная, но довольная оттого, что душка следователь все еще продолжал ее придерживать за плечи.
— Ну, с нами вы быстро разобрались! — поддела я Геркулесова. — А вот как вы Ваську оттуда будете вытаскивать?
Он не удостоил меня ответом, вместо этого он запустил свою левую руку за перегородку, секунду пыхтел, потом к левой присоединилась правая, и уже через полминуты из-за перестенка показалась рыжая макушка Васи, которого Геркулесов вытащил, вцепившись в его подмышки.
— Браво, доблестной милиции! — заверещала Маруся.
— Браво, — подхватила Маринка, но не слишком восторженно. — И что вы теперь с ним сделаете?
— Временно задержим.
— А когда выясните, временно или постоянно? — забеспокоилась Вера Ивановна. — А то я послезавтра в санаторий собираюсь.
— И что из этого?
— Но я же должна знать он это или нет! Иначе я не смогу сосредоточиться на отдыхе.
— Сочувствую, но успокоить не могу. Никто не знает, как будет продвигаться следствие.
Тут Геркулесову пришлось немного встряхнуть Васятку, ибо он яростно трепыхался и порывался сигануть в дверь.
— Успокойтесь, пожалуйста.
— Но это не я, не я.
— Как не ты? — уперла руки в боки Княжна. — Ты застигнут на месте преступления!
— Да, это я. Но то, другое, не я! — забормотал он. — Я не убивал. Я плохой, знаю, но я не убийца. Это не я.
— Разберемся! — выдал Геркулесов свое любимое слово, после чего распрощался с нами и отволок уже притихшего Васю к милицейской машине.
А уже через 10 минут, весь институт облетела новость о том, что маньяка поймали. Еще через полчаса оказалось, что поймали при попытке очередного убийства. Спустя час институтские кумушки ломились ко мне в дверь, требуя показать рану, которую нанес мне маньяк перед тем, как его повязал вездесущий Геркулесов. К обеду меня уже похоронили, поэтому кумушки ломились уже с другой целью — выразить соболезнования моим товарищам по работе. В два я воскресла. В три вновь умерла, причем кто-то даже видел, как меня увозила «труповозка».
Когда же рабочий день подошел к концу, Антошка Симаков оповестил всех о том, что Вася вовсе не Вася, а известный маньяк Чекотило, которому каким-то волшебным образом удалось избежать смертной казни.
Вот на такой оптимистической ноте мы и закончили день.
С утра институт еще гудел. В каждой комнате велось горячее обсуждение Васькиных пороков, зверств, его биографии, родословной, а так же его обозримого будущего, которое, если верить Антошке Симакову, намечалось не просто безрадостным или страшным, а почти никаким, ибо окончить свою жизнь Вася Бодяга должен в скором времени и на электрическом стуле. Тот факт, что стул этот в нашей стране никогда не применяли, Симакова не смущал, как и то, что смертная казнь уже больше года, как отменена.
Вообще в последнее время в нашем НИИ второй по популярности личностью (пальму первенства по-прежнему удерживаю я) является Антошка Симаков. Благодаря своему умению знать все обо всем, богатому, я бы даже сказала, роскошному воображению, ну и, конечно, хорошо подвешенному языку бывший инструктор по физкультуре превратился в шоу-мена. Теперь, как мне рассказала одна приближенная к «императору Антону 1-ому» особа, в его 46-ой комнате постоянно толчется народ, окружая его вниманием и ловя каждое его пустое слово. А он, вальяжно развалясь, восседает в кресле в центре комнаты и «гонит им такое фуфло», что позавидовал бы даже Стивен Кинг.
Вот по этому, первое, что я сделала, переступив порог института, так это отправилась на третий этаж и постучала в дверь 46-ой комнаты. Мне просто необходимо было узнать, что предприняли «Геркулесов и компания», чтобы «повесить» на Ваську три трупа.
Мне не ответили. Тогда я не стала церемониться и просто вошла.
Пред моими удивленными очами предстала живописная картина: в центре комнаты на покрытом плюшем кресле полулежал его высочество Антон Григорич Симаков, вокруг него тетки всех возрастов, одна чашку ему с чаем протягивает, другая торт, третья сигарету (хоть в комнатах курить строжайше запрещено), десятая веером из сложенных инструкций обмахивает. Ну, просто султан-паша в окружении наложниц.