— Конечно. Вы нас извините, такая информация… Аж в жар бросает.
— Меня тоже бросало, когда я первого своего пациента туда на три дня отправил. И что вы думаете? Ровно в назначенный срок вернулся. Совершенно здоровый.
— Невероятно!
— Истинная правда. Вот вам крест. Могу и на Уголовном кодексе присягнуть.
— А Безголового ваш больной случайно не встречал в том прекрасном мире? Мало ли, на остановке пересекся или в магазине, когда за колбасой стоял.
— Ах, вы все с шутками, а мы серьезно. — Монокль от возбуждения вскакивает и начинает бегать по палате, постоянно спотыкаясь об вытянутые ноги Баобабовой, которая продолжает конфузиться от чрезмерно невероятной информации. — Мы продолжили наши опыты. Если хотите проверить, мы в министерство отчеты регулярно посылаем. Так вот, в нашей клинике показатели излечимости в несколько раз выше, чем в других клиниках.
— Папа хотел Нобелевскую премию получить, да не успел, — пацан чуть не плачет от несправедливости к отцу.
— Так бы все и продолжалось, путешественники к нам на экскурсии, мы к ним подлечиться, но неожиданно случилось неприятное.
— Неприятности всегда приходят неожиданно. Это счастье всегда на пороге ждет, а беда за спиной топчется.
Все уважительно смотрят на Машку Баобабову, которая выдала столь многозначительную фразу.
— А что вы так пялитесь? — возмущается она. — У меня, между прочим, три университетских и два полевых высших образования.
Давайте лучше послушаем, что главврач скажет.
Монокль не возражает. Его и так несет:
— Полгода наши эксперименты с экскурсиями и лечением продолжались к взаимному удовлетворению. Я уже подумывал о том, чтобы приобретенный опыт вынести на суд общественности. Такое скрывать нельзя. Полная панацея от одного из страшнейших бичей нашего времени. Знаете, сколько психов на Земле? А теперь представьте, что их всех можно вылечить. И останавливаться на этом нельзя. Там можно успешно лечить все, от насморка до рака.
— Всемирная здравница, — подсказываю я.
— Так и я думал когда-то. Но мечтам моим не суждено было сбыться.
Мы с Машкой пододвигаемся поближе к врачу, дабы не пропустить ни одного слова.
— Виртуальное сообщество перестало удовлетворяться кратковременными прогулками по клинике. Пришли другие. Некультурные и недалекие. Их потянуло на бескрайние просторы нашего мира. В город, к людям, в народ, одним словом. Но, как вы понимаете, я не мог этого допустить.
— Отчего же? — спрашиваю, пытаясь понять мотивы, побудившие Монокля отказаться от вселенской славы.
— У нас дедушка контрразведчиком работал, — серьезно объясняет пацан. — Приучил Родину любить и не доверять всяким праздношатающимся.
— Отпрыск мой прав. Был такой факт в биографии.
— Давайте вернемся к гостям, — посматриваю на часы. Угробов, должно быть, волнуется. Да и генералу нельзя с нервами баловаться. — Если я правильно понял, за ваш отказ гости, назовем их так, тоже отказались принимать больных граждан на излечение?
— Даже самых тяжелобольных. Вопиющая бесчеловечность.
— Они не люди, а выдуманные людьми персонажи.
— Да, конечно, — соглашается Монокль, и я вижу в его глазах боль переживания за неизлечимо больных пациентов. — Мне прямо так и сказали посланники, если я хочу, чтобы их курорт не закрывался, необходимо расширить область, открытую Для путешественников между мирами.
— И вы согласились?
— А что мне оставалось делать? Что? Каждый день я прихожу на работу и вижу несчастных людей. Неизлечимых людей, чье спасение всего в двух шагах. В мире не существует идеальных технологий, способных оказать такую же медицинскую помощь, как там, в виртуальном мире.
— Понятно. Вы согласились. Конвейер заработал с новой силой, и Нобелевская премия в области медицины замаячила, как Полярная звезда над головой. Но что же дальше? Что случилось такого, что вы сегодня пришли к нам с призывом о помощи? Нервы не выдержали?
— У папани нервы железные. Просто эти ханурики совсем обнаглели.
— Сынок, помолчи. Дядя Пономарев прав. Десятки больных получили высокоэффективную помощь. И все благодаря моему согласию работать с тем миром. И знаете, в первое время ничего страшного не происходило. Гости появлялись небольшими группами и сразу растворялись в городской толпе. Первое время они только наблюдали, шлялись где попало, изучали наш мир. Пытались вступить в контакт с людьми, но я знаю, это у гостей не слишком хорошо получалось. Страшненькие они все, если не сказать хуже. Угловатые и несуразные.
— Я одного такого знаю, — вспоминаю капитана Угробова.
— Потом гости стали делать то, зачем ходят люди в виртуальный мир.
Баобабова фыркает, я слегка краснею. Монокль, похоже, не замечает нашего смущения. Зато хихикающему пацану отвешивает дополнительный подзатыльник.
— Гости стали играть.
— С этого места подробнее. Желательно имена и фамилии. И был среди них Безголовый или нет. Подробно и доходчиво все объясните.
— А что объяснять? Игра, она и в нашем мире игра. Я не мог контролировать поступки гостей, но знаю, что забавы их разнообразием не отличались. Гонялись друг за другом, в пятнашки играли. Потом усталые и довольные домой возвращались. На следующий день новая партия. Как бы расслабиться после трудовых будней.
— Они на новостройках больше играли. Я знаю, я следил.
Не удерживаюсь и вслед за Моноклем и Машкой шлепаю пацану подзатыльник.
— Как хотите, а я чаю выпью, — Баобабову от большого объема информации жажда настигла.
— Не откажусь, — соглашается Монокль, у которого от долгого рассказа горло пересохло.
— Мне мороженое и булочку с маком, — тянет руку пацан.
Машка, добрая душа, быстренько собирает на стол. Варит в кастрюльке перловую кашу, заваривает чай, поглядывая из-под бровей, выкладывает молочную колбасу и печенюхи. Монокль не возражает, тем более что мы уже не пациенты.
— А потом они стали убивать друг друга. — Монокль шумно отхлебывает чай, заедая его печеньем. — Оружие с собой проносили. Какое? Я не видел. К тому времени гости стали скрытными. На глаза старались не показываться. Утром из кабинета флюорографии выходят десять гостей, а вечером обратно запрыгивают пять-шесть. Так месяц вроде было?
— Месяц, — пацан чавкает мороженым. Пусть чавкает, заработал.
— Наш мир для них, для гостей, или путешественников, как хотите, стал большим игровым полем. Невообразимо большим. Наш мир практически готов к жестокой игре. Города, леса, подземные коммуникации. Бегай, прыгай, стреляй и убивай себе подобного. Убил, отрезал голову, предъявил судье — и милости прошу на следующий уровень.
— Правила такие у них, — помогает пацан отцу.