– Догадываюсь, – вздохнул я, понимая, что диспетчер ко всем прочим своим достоинствам еще и лишена воображения, – Так что случилось? Конкретнее.
– Вы, майор Сергеев, грубиян и циник, – незаслуженно выругался динамик, – Поступил вызов с Пятнадцатимайского района. Пожар третьей степени. Но, судя по тому, что там собрались все пожарные экипажи города, дело жаркое.
– Без нас, никак? – черт бы побрал этих пожарных. Тушить пожары их задача. Дергают по каждому пустяку.
– Там не пустяк, – подслушав мысли, строго произнесла диспетчер, – Есть жертвы. По самым скромным данным, как сообщили утренние газеты, десять человек уже в больницах.
Вот те на! С утра в столице такие дела, а я узнаю об этом через диспетчера.
– Милашка! У нас что, проблемы с каналом новостей?
– Да нет, – в голосе Милашки слышалась лень и истома. Видать, верхняя башня перегрелась на солнце, – Канал протестирован. Связь в порядке. Просто я думала….
– Думать на свалке будешь, – отрезал я, – Срочная тревога. И немедленно.
Когда дело касается работы, у Милашки не хватает духа мне перечить. Потому как знает, я слов на ветер не бросаю. Если сказал «на свалку», значит за первое же нарушение устава на свалку. Невзирая на прежние заслуги.
Короткими перезвонами затявкала тревожная система, оповещая весь экипаж о вызове. В верхний люк просунулось перегоревшее на солнце лицо Боба.
– Что, уже время ленча?
Надо бы в свободное время потолковать с янкелем и вразумить, что рев тревожных сирен, от которых лопается суперпрочный пластик шоссе, служит не для созыва членов команды к очередной порции сибирских пельменей.
– У нас вызов. Срочный, – возиться с Бобом в данную минуту не представлялось возможным. Я как раз усаживался за левый, командирский, штурвал и заводил Милашку, – Подробности потом. Да пристегнись ты. К месту происшествия пойдем по «зеленому смерчу».
Боб присвистнул. «Зеленый смерч» по классификации подразделения 000 означал, что сейчас начнется нечто невообразимое. Быстро застегнув крест-накрест ремни безопасности, и, опустив дуги предохранения, Боб, предварительно проверив надежность крепежа личного сейфа, натянул на голову шлем.
– Второй номер к «зеленому смерчу» готов. Командир! Герасима будить?
У янкеля никакого понятия о чувстве жалости.
– Отставить побудку, – рявкнул я так, что даже Милашка дернулась на два метра вправо. Как раз на парковочный счетчик, согласно которому мы задолжали в городскую казну порядочную сумму брюликов за простой в неположенном месте, – Ты думай, что говоришь! А если говоришь не думая, то прочитай машинный устав, где ясно и четко написано – будить третий номер без веских на то оснований не допускается. Ни тебе, ни мне, ни даже Директору. Милашка! Скорость до пяти констант, приоритетное ускорение, движение по "зеленому смерчу-у-у-у…
Боб правильно сделал, что натянул шлем. А я, дурак, понадеялся на совесть Милашки. И еще, надо бы потом узнать, кто выкинул из металлического подголовника весь поролон.
Теоретически, мы летели. Практически, неслись к месту происшествия с безумной скоростью, близкой к скорости отрыва любого тяжелого предмета от поверхности земли. «Зеленый смерч», это, скажу я, не игрушки. Это право, которое дается только подразделению 000. Вперед, с возможно максимальной скоростью, не взирая ни на что. До двадцати процентов потерь среди зеленого насаждения и гражданских зданий.
Умная автоматика в центре управления подразделений 000 давно уже оповестила город о том, что сквозь него, с ревом и воем, продирается к точке происшествия многотонная махина спецмашины. Не успели эвакуироваться? Ваши проблемы. Думать надо, прежде всего, головой.
Боб, стуча челюстью на колдобинах, местами не отремонтированных, дорог, болтал ногами и молча разглядывал проносящихся в окне целые микрорайоны, микро парки, микро озера. Интересно, о чем думает этот простой американский парень, волею судьбы попавший в самое прекрасное место на Земном шаре? Наверняка уж не о рождественских индюшках.
– Боб, а если бы тебе предложили вернуться в Америку, ты б согласился? – давно хотел задать этот вопрос, да все боялся потревожить сердце несчастного американца.
– В Америку? – от стекла Боб не оторвался. Наверно потому, что скорость была приличная и повернуть голову, значит истратить кучу драгоценных калорий, – В Америке сейчас плохо. В последних новостях передавали, что коренное население взбунтовалось и согнало всех белых колонизаторов в резервации. В каньоны да пустыни.
– Индейцы что ль? – вспомнил я разговор с Директором о народных индейских песнях, в которых должны были в нескольких словах воспеть мой подвиг по воспитанию Боба.
– Они. Там сейчас военное положение. Коренное население вырыло топор войны. Требуют переименовать Америку в Индерику.
Боб замолчал, очевидно, вспоминая голодные годы на своей исторической родине. Ничего, дорогой иностранный товарищ, Россия большая, всех прокормит. Практически даром. В первый раз что ли? Не привыкать.
Датчики дыма качнулись в правую сторону, что могло служить косвенным признаком того, что в атмосфере присутствует некоторое количество вышеназванного дыма. Конечно, это мог бы быть и выброс от подпольного курильщика, который где-нибудь в подвале с замиранием сердца торопливо цедит контрабандную папироску. Это ведь только нам, сотрудникам подразделения 000 все можно. Потому что вредное производство. А остальным, ни-ни.
Я постучал кончиком ботинка по датчику, но стрелка упрямо торчала в правом углу. А это уже серьезно.
– Милашка, сбрось скорость. Кажется, мы прибыли.
Спецмашина подразделения 000 послушно включила реверс, выбросила четыре парашюта, два самораскрывающихся якоря и для надежности въехала в скульптурную композицию «дяденька готовящийся запихнуть дурную голову в пасть не менее дурного льва». Минуты две повисев в расплющенном состоянии на лобовом стекле, мы благополучно остановились.
– Команда на выход, – как можно более спокойно и тише приказал я. Во-первых, чтобы паники не было. А во-вторых, чтобы Герасима, не дай бог, не разбудить. А то будет без дела рядом маячить, разговорами умными замечает.
Скорость, вот что главное в нашем деле. Соскользнув по поручню так и не включенного Милашкой эскалатора, мы с Бобом, толкаясь, и перегоняя друг друга, спрыгнули на пластиковую мостовую. В лицо пыхнул нестерпимый жар, заставший нас с янкелем выругаться. Он по-своему, по-американски. Я по-своему. По родному. Но получилось практически одинаково. Как? Не об этом сейчас разговор. А про сильный, нестерпимый жар, который, как уже упоминалось, пыхнул нам в лицо.
Это Милашка не вовремя вздумала охладить свои двигатели. Нашла время и место.
Как и следовало ожидать, кроме нас на чрезвычайное происшествие прибыли все Службы города, так или иначе призванные охранять достойный сон столицы. Служб в городе много, всех не перечислить. Например, перед Милашкой, сверкая никелированными побрякушками, пыхтела аварийно-водопроводная служба. Раковины там прочистить, ионную прокладку на кране заменить. Это если домашние роботы не справляются. Чуть дальше, ветеринары на мотороллерном самосвале. В кузове клетки для крыс и тараканов.