Толи вода оказалась слишком холодной, толь была целебной, но через пять минут на берег вышли трясущиеся, жалкие и беспомощные ребята.
Их закидывали в озеро ровно десять раз. Сам считал. После последнего Мустафа сильно ругался, а Зинаида голосила и грозилась всем оборотням повырывать коренные клыки. На что волки – люди только дружно ржали.
– Ну что, алкаши, протрезвели?– строго спросил я приплетшихся друзей.
Ничего не сказали мне друзья. Только помахивали руками, пытаясь выразить ту неповторимую гамму чувств, которая их переполняла.
Прощание со стаей было коротким, но донельзя трогательным. Роли по сравнению с ночной встречей немного поменялись, и теперь основная масса оборотней окружила Мустафу и Зинаиду. Стая провожала друзей. Стая теряла хороших приятелей. Стая оплакивала замечательных собутыльников.
И долго еще вслед нам, пробиваясь сквозь деревья, неслась песня:
–… И не разберешь, пропасть или брод, омут или взлет…
Мне кажется, что еще многие и многие потомки замечательного племени оборотней-волков будут с умилением рассказывать юным волчатам о прекрасных людях, посетивших их стаю во время праздника полной луны.
– Что-то неспокойно у меня на сердце, – Зинаида беспокойно оглядывалась по сторонам, хотя по моему мнению никакой опасности не существовало. Но я прекрасно понимал, что к мыслям существа порожденного всесильным компьютерным мозгом, стоит прислушаться.
Давно остались позади владения оборотней. Холодные горы, недружелюбно встретившие нас пронизывающим ветром. Бурные, широкие реки, ворочающие своими водами огромные булыжники. Сухие, безжизненные степи. Десять дней мы двигались строго в направлении, указанным нам стариком. Полуденное солнце строго в правое ухо. Хороший ориентир, ничего не скажешь. Особенно в туманных горах, где не то что солнца, носа своего не видно.
Мы чертовски устали. В последние дни Мустафа все чаще вспоминал беззаботную ангельскую жизнь, а Зинаида тихие, теплые закоулки родного мозга Странников.
Да и я, чего греха таить, жалел о тех временах, когда после трудового дня можно было завалить в вечернюю баньку, попариться, веничком по уставшим бокам похлестать. А после и первачка с корешками выпить, огурчиком с грядки закусить.
– Что тебя беспокоит? – обратился я к Зинаиде, после ее замечания.
– Не знаю, Странник, – задумчиво отозвалась она, – Я чувствую приближение чего-то страшного. Не знаю чего.
– Нервы, – успокоил я. Весь заложенный во мне опыт предыдущих поколений Странников говорил, что ни страшного, ни опасного впереди нет. Только влажность повысилась. Впереди большой водоем или река. А наличие большой воды не всегда говорит о приближающейся опасности.
Мысли мои оказались правильными. Через несколько часов мы вышли к болотам.
– Мрачноватое место, – Мустафа пнул заросшую кочку и тоскливо окинул взором бескрайнюю ширь болота.
– Мда, – согласился я, – Куда дальше?
Повсюду, насколько хватало глаз виднелась одна вода с редкими островками растительности. Самое то, для героев.
– А я предлагаю идти направо. В обход, – предложила Зинаида.
– А почему не на лево, – мрачно не согласился ангел, – А еще лучше вплавь. Сделаем плот, поплывем. И окочуримся.
– Значит так, – прервал я начинающийся спор, – Идем, как и предложила Зина, направо. Если в течении трех дней не выйдем на заданное направление, делаем плот. Устраивает?
Предложение устраивало всех. С большими или меньшими выражениями недовольства.
Я понимал друзей. Премся за каким-то непонятным, и существующим ли вообще, Сердцем. Плохо питаемся, плохо спим. И сколько еще впереди, неизвестно. Есть от чего упасть духом.
Но иногда везение приходит незаметно. Через пять часов перескакивания с кочки на кочку, Мустафа радостно возвестил :
– Дорога, чтоб мне сдохнуть.
Довольно широкая, насыпная дорога, словно желтая стрела пронзала серую гладь болот и исчезала в туманном горизонте.
– У нас есть что-нибудь по этому поводу?– поинтересовался я у Зинаиды.
– У меня нет, – задумавшись на мгновение, ответила девушка, – Я же не могла впихать в себя все файлы. Ты же и сам Странник. Вот и ройся у себя.
– Ты мне не груби, Зинаида!– строго одернул я дерзкую девчонку. Распоясалась тут, – Как брагу с Мустафой хлебать, это ты умеешь. А обычные географические сведения из тебя клещами не вытянуть.
Мустафа давно уже отплясывал на дороге, радуясь твердой плоти под ногами. Было бы с чег?.
– Хорош прыгать. Один твой шеф, может быть, знает, какие сюрпризы приготовила нам топь. Дорога, дорогой, но не забывайте, что мы не на увеселительной прогулке. Полчаса привал, привести амуницию в полный порядок, отдохнуть, перекусить, справить естественные надобности и в путь.
Сам я двинулся в кусты, чтобы сделать то, что сам приказал. Позади до меня донесся недовольный голос Зинаиды:
– Золушек нашел, Странник несчастный! Сделай то, сделай это…
Устали люди.
Но через полчаса, выстроившись ровной линией, мы дружно двинулись навстречу, (так и хочется сказать – новым приключениям и опасностям,) зловонию и тухлому запаху застоявшейся воды.
После неудобных лесных дорог, засасывающего песка и скользких каменный склонов, наше путешествие превратилось в легкую, немного скучную от невзрачности окружающего ландшафта, прогулку.
Иногда на обочину выпрыгивали из болота зверюшки, отдаленно напоминающие земных жаб, разве что покрупнее, да посимпатичнее. Они таращили на нас глаза и издавали не совсем лягушачьи крики. Попробую воспроизвести: –"Кха-ха-ха, кха-ха-ха. "
Мустафа поначалу старательно распугивал жаб, бросаясь на них с мечом, но потом и это занятие ему наскучило.
– Скукота!
Я не стал возражать ангелу. И в самом деле, скучновато.
Совсем невмоготу стало на следующий день, когда мы, переспав пару часиков, продолжили путь. Представьте, справа болота, слева – болота. Спереди и позади ровная, никуда не сворачивающая, без выбоин, без колдобин дорога. Казалось, радуйся! Так нет. Фактор монотонности дурно сказался на сплоченности нашей команды.
Первой не выдержала Зинаида. Баба.
– Я больше не могу.
Мы с Мустафой недоуменно переглянулись. О чем это она?
– Я больше не могу выносить этих дурацких болот, этих хрюконосов, – оказывается так назывались существа, которых я обозвал жабами. А больше всего я устала от вас.
Мы снова переглянулись. Но на сей раз с некоторым недовольством. А мы то при чем?
– Я натура сугубо творческая, – продолжала развивать тему кибердиво, – Я создала это тело, чтобы восхищаться жизнью, сражаться и, наконец, умереть за мужчин.