– Десять миллионов… – лысый Сэр хрюкнул, но довольно быстро пришел в себя и, ничего не понимающими глазами, уставился на меня, – Десять миллионов брюликов…
– Это много? – поинтересовался я.
Сэр долго не мог понять смысл вопроса, затем молча достал бумагу и начиркал на ней , – « 10 000 000 !!!»
– Это больше, чем мы все заработаем за всю жизнь.
А затем не сводя с меня глаз, наверное, чтобы я в последний момент не смылся, закричал:
– Десять миллионов, джентльмен за столиком у стены, раз! Десять миллионов, джентльмен… два! Десять… три ! Продано!
Сэр устало опустился на стул и мерно покачивая головой, принялся рассматривать поверхность стола. Неужто его расстраивает скорое расставание со мной?
О том, что произошло дальше даже не стоит и вспоминать. Меня снова затолкали, но на сей раз довольно вежливо, в титановую коробку и погрузили в машину.
Довольный лысый явился, чтобы проститься со мной и пролить горькую слезу.
– Ну что, дикарь? Тебе сегодня повезло.
– Ага, – согласился я. Хотя считал, что больше всего повезло самому мурло.
– А может и не повезло, – тут же переменил свое мнение лысый.
Мне стало интересно.
– Сэр. Ты давай не темни. За те десять миллионов брюликов, что ты поимел с меня, можешь и поподробнее рассказать, что там впереди?
Иногда я умею говорить убедительно.
– Тебя купил сам Глава Академии.
Можно подумать я такой специалист в области политологии, что разбираюсь к какому боку прицепить главу академии. О чем и сообщил лысому.
– Как! Ты даже не знаешь об Академии? Ах, да! Ну ладно. Есть немного времени, пока придет подтверждении получения всей суммы. Так и быть, расскажу вкратце.
Из рассказанного «вкратце», я понял немного и не совсем точно. Если перевести все это на язык Ночных Охотников, то выглядело бы следующим образом:
В человеческой стае, которая обитала на множествах планет, творились безобразные вещи. Наемные убийства. Беспредел. Грязные игры с Правительством. Виртуальные беспорядки. Чтобы бороться с этим безобразием, решением Совета Большой Стаи было принято решение создать Академию. Учебное заведение, институт, учреждение, которое бы и занималась решением данных вопросов.
И вот уже несколько десятков лет существовала Академия. Каждый молодой член человеческой стаи, как только достигал совершеннолетия, считал своим священным долгом явиться под стены этого заведения. И каждый год у стен Академии собирались желающие стать его воспитанниками. Принимали всех. Без разбору. Многим хотелось получить почетное звание Легионера. Самое почетное звание во всей вселенной. Но…
– В свое время мне тоже посчастливилось неделю потоптать священные камни Академии, – лысый даже прослезился, – Но я не выдержал и сбежал.
– Почему?
– Потому. Не открою особой тайны, если скажу, что за все время существования Академии звание Полного Легионера получили чуть больше трех десятков человек. А если копнуть поглубже, то никто даже и не знает, чем на самом деле занимаются Легионеры. В глаза их никто не видел, и существуют ли они вообще, неизвестно? Подумать только, тридцать человек выпускников за полвека. Это из миллионов то желающих?
– А остальные ? – не понял я.
– А остальные… – Сэр чмокнул уголками губ и показал на небо, – кто сбежал, как и я. Кого отсеяли по непригодности. А самые тупые и настойчивые нашли свою смерть.
– Как?
В кармане у лысого что—то запищало, он нырнул туда рукой, вытащил небольшую коробочку:
– Ну все, дикарь. Подтверждение получено. Благодаря тебе у меня появилась возможность безбедно провести остаток дней на теплом, песчаном берегу какой—нибудь приветливой планетки. А тебе… хорошей дороги, счастливчик.
– Это мое второе имя. Счастливчик.
Сэр, махнув на прощание рукой, удалился в сопровождении охраны пропивать полученные деньги, а меня, вернее мой ящик, погрузили на самоходную тележку и отправили на корабль Главы Академии. Боюсь сглазить, но первое знакомство с человеческой стаей прошло более чем успешно.
Со временем в человеческой стае трудно разобраться
Вот уже три недели, как я нахожусь в этой долбанной Академии. А почему долбанной? Мне очень даже нравиться.
Тихие, прохладные коридоры, которые мне приходиться драить с утра до вечера без перерывов, навевают иногда интересные мысли. Например, куда подевались все люди? За все это время мне пришлось пообщаться с грозного вида мужиком, столь же немногословным, сколь крупным. Он показал где спать, есть. Некоторые другие помещения. Провел по тем местам, где мне в дальнейшем пришлось работать. Назвал их четырнадцатым уровнем и торжественно вручил ведро и тряпку.
– И не вздумай пытаться смыться отсюда. Не удастся, поверь на слово, – сказал он на последок, – Главное работай. Чтоб все блестело. Иначе не получишь еды.
Вот и все. Я и работал. Днем спал, завернувшись в непривычно теплое и мягкое ватное одеяло. Ночью возил взад – вперед тряпкой, не понимая, зачем мыть то, что чисто. Но кушать хотелось всегда, а посему у меня даже мысли не возникало побездельничать.
Четырнадцатый сектор представлял из себя бесконечно длинный, относительно конечно, круговой коридор. Только для того, чтобы обойти его по радиусу требовалось часа два. Я не засекал, но примерно знаю. По всему коридору располагались двери, двери и ничего кроме дверей. Иногда большие, металлические. Гораздо чаще маленькие, но тоже металлические. И все закрыты. Не доверяют. А зря.
Сомнения относительно порядочности людей постепенно пропадали, но я не понимал одного. Как можно использовать меня на таком непродуктивном труде. Можно подумать, что меня купили за пару бирюликов. Но я не жаловался. Во—первых – некому. А во—вторых не в моих привычках. Если есть нормальное дело, за которое кормят и дают место переночевать – я доволен.
В начале четвертой недели за мной пришел работодатель, оглядел сверкающую, очищенную от досок, гвоздей, мягкого верхнего покрытия поверхность, пошаркал ногой по голому бетону, не похвалил, а только поманил рукой.
Я швырнул ведро вместе с тряпкой по коридору, понимая, что теперь они мне вряд ли понадобятся и последовал за спиной уходящего.
Мужчина остановился у больших дверей, приложил к ней ладонь, и она раскрылась. Как просто. Даже удивительно, что я не догадался сделать этого раньше.
– Проходи.
Я прошел.
– Держись. Да не за меня, за поручни.
Бывает. Опростоволосился. Я только думал…
Внутренности подпрыгнули к шее и мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы они не полезли дальше. Как только я привык к новому положению желудка, случилась обратная вещь. Все, что имелось, шлепнулось вниз, к коленкам. Пришлось даже немного присесть, чтобы догнать убегающие внутренности.