— Хреново, — сказал он хладнокровно.
Щербатый отпрыгнул, услышав такое непривычнейшее слово от одухотворённого и возвышенного тцара, пару мгновений смотрел остановившимися глазами, но старый ветеран должен уметь быстро принимать решения, и Щербатый сразу же закричал, вздымая грудь и приподнимаясь на цыпочках, как петух:
— Вы слышали, что изволил речь Его Величество? Он изрёк, что вы не совсем прекрасно... даже не очень хорошо... мать вашу!.. Что хуже некуда!
Мрак вышел во двор, взял в руку дротик. Аспард и Щербатый смотрели на него во все глаза. Мрак повертел дротик в руке, легковат, надо бы наконечник подлиннее, да и древко потолще. Прутик, а не дротик. Вон у Гонты стрелы были толще.
— Вот что, ребята, — промолвил он возвышенно. — Нельзя быть к другим суровше, чем к самому себе, верно?
— Верно!!! — заревела дюжина голосов.
Аспард и Щербатый обречённо переглянулись. На блестящем шлеме Аспарда поникли даже перья, а у Щербатого опустились плечи.
— Я вот смотрел на звёзды, — продолжал Мрак, — и значится, такая умная мысль пришла от созерцания... Тцар должон быть примером, верно? И не требовать от других больше, чем от себя. Я вот щас брошу дротик... и да не будет у вас отдыха, пока не научитесь бросать дальше. Или лучше. Согласны?
— Истинно речёшь, Ваше Величество!!! — заревели воины преданно. Иные уже сразу начали оглядываться на оставленный кувшин. — Истинно! Звёзды — это да!.. В звёздах — мудрость! Да здравствует Его Величество!.. Слава...
— А кто бросит дальше, — сказал Мрак, — или попадёт лучше... тот освобождается от учений. Остальных Щербатый будет гонять до седьмого пота. Договорились?
Аспард и Щербатый повесили уже и головы. Солдаты заорали преданно:
— Истинно говоришь, Ваше Величество! Все так и будет, как велишь!..
Мрак повернулся к Щербатому:
— Слышал?
Тот ответил угрюмо, голос был упавшим на дно самой глубокой и сырой могилы.
— Да, Ваше Величество... как скажете.
— Вот и хорошо, — сказал Мрак. — Я вот, бывало, смотрю на звёзды, а они говорят, что тцар с народом должон договариваться, а не приказывать. Убеждением надо, убеждением!
Он встал на линию, снова взвесил дротик на руке. Поднял над плечом, держа глазами деревянный кругляш на противоположной стене. Во дворе было тихо, только кто-то из солдат не удержался, хихикнул. Аспард и Щербатый хранили мрачное молчание.
Мрак занёс руку за спину, чуть отклонился, потом швырнул, добавляя к броску вес всего тела. Дротик прорезал воздух со свистом падающего с горы камня. Все видели его только что в тцарской длани, затем превратился на краткий миг в смазанную полосу, а затем раздался сухой треск. От деревянного круга откололся клин, выпал. Дротик вонзился... не в самую серёдку, правда, но зато как будто даже не просто в дерево, а, пронзив мишень, в камень.
В полной и мёртвой тишине Мрак звучно отряхнул ладони. Звук был такой, будто постучали поленом о полено. Оглянулся. Аспард и Щербатый смотрят с отвисшими челюстями. Оба чем-то напомнили ему Хрюндю. Выпученными глазами, наверное.
Мрак сказал ласково:
— Приступайте, орлики. А ты, Щербатый, когда научатся метать... дай знать. Я приду и... ну, молот метну, что ли. Или с конём на плечах побегаю. Я люблю с народом по-хорошему. Правильный тцар не приказывает, а убеждает. Верно?
Аспард хлопал ртом, как выброшенная на берег крупная рыба. Щербатый пришёл в себя первым. На испещрённом шрамами лице проступила свирепейшая радость. Он посмотрел на солдат, как бог подземного мира смотрит на грешников, попавших к нему на веки вечные.
— Ну, ребятки, — произнес почти ласково, что выглядело страшнее любого рыка, — теперь приступим... Вы ж сами вызвались, убеждённые вы мои, так что не взыщите...
Он посмотрел на расколотый деревянный круг, с великим почтением на Мрака. Мрак кивнул Аспарду.
— Пошли, что ли?
Начальник стражи семенил следом непривычно мелкими шажками.
В своих покоях Мрак привычно поискал секиру, вспомнил, что он — тцар, рухнул в мягкое кресло и указал Аспарду на кресло напротив.
— Садись. Да садись, садись!.. Что ты какой-то... Я ж ещё шкуру с тебя живьём не сдираю... пока что? Так что садись. И вообще, давай глаголь, что тут пока творилось... Ну, пока я мудро и величественно оборзевал... обозревал, словом, лицезрел звёздное небо и мыслил, мыслил, мать его, всё мыслил и мыслил... О Высоком всё да о Высоком, а тут, под ногами, что именно накопошилось?
Аспард мялся, кряхтел, разводил руками. Лицо стало багровым, а глаза совсем несчастными и потерянными. На лбу выступили крупные капли пота.
— Ваше Величество! — взмолился он. — Да разве ж я должен такое говорить?
— А кто? — спросил Мрак.
— Спросите своих управителей. Они вам всё-всё расскажут.
— Соврут, — ответил Мрак убеждённо. — Все здесь брешут, ты заметил?.. Ты тоже, наверное, но сейчас я спрашиваю не о твоём деле, а о делах тцарства вообще, об обстановке... так что тебе вроде смысла нет брехать, верно? Не ты ж виноват, не тебе и оправдываться?
Аспард вытер рукавом потный лоб. Вздохнул горестно. Похоже, он все-таки из тех служак, определил Мрак с жалостью, что дела государства принимают как свои. Живут ими, служат им, отдают им время, силы, здоровье, жизни.
Неслышно появился слуга, перед Мраком на столике возникли золотые кубки, один другого красивее, ярче, дороже. Полилось тёмно-красное вино, тонкий аромат пошёл во все стороны, даже у Аспарда дрогнули ноздри. Мрак кивнул ему на кубок, взял другой, отхлебнул.
Терпкое вино приятно обожгло горло, прокатилось по пищеводу, горячим шаром опустилось в желудок. Аспард вздохнул, пальцы вздрагивали, когда взял драгоценный кубок.
— Пей, — велел Мрак, — здесь хорошее вино. Хотя я знавал и лучше. Ну, так как?
Через час он уже знал вкратце всё, что творилось во дворце и за его пределами. Через два — знал подробно. За это время слуги унесли кубки и принесли другие, ещё краше. Дважды приносили жареное мясо, изысканно приготовленных мелких птичек, печёную рыбу. Принесли было редких змей и по-особенному приготовленных ящериц, но Мрак отправил их обратно, к великому облегчению Аспарда.
Во время этого малого пира послышался уверенный стук в дверь. Появился массивный придворный, которого Аспард на приеме назвал Хугилаем. Не просто придворный, вспомнил Мрак, а главный управляющий. Хугилай вдвинулся в помещение, как огромная льдина в половодье, стало тесно, он окинул стол цепким взглядом, слегка поклонился, ухитрившись при этом даже не наклонить голову, промолвил ровным механическим голосом, словно проскрипела тяжело груженная бревнами телега: