— Ваше Величество, — прошептал Манмурт, — быстрее прячьтесь с головой под одеяло!
— Щас, — сказал Мрак саркастически. — Разбежался!
— Вы не понимаете, Ваше Величество...
— Дык куды ж мне!.. А чего вдруг под одеяло?
— Комары, Ваше Величество... Он нахмурился, прорычал:
— Комары?
— Да... — проговорил Манмурт с испугом. Он схватил факел, водил вокруг себя, тот оставлял дымный след, воздух сразу наполнился запахом горячей сосны. — Ваше Величество, это ж те самые страшные артанские комары! От их укуса человек умирает в страшных мучениях... И нет лекарства или спасения...
Жаба подпрыгнула, больно оцарапав ногу Мрака. Челюсти ее смачно плямкнули, Мрак и все четверо увидели, как крупный комар, размером с воробья, исчез в её уродливой пасти. Жаба бухнулась Мраку на живот, он взвыл, ибо острый кончик хвоста воткнулся, как дротик.
— Да убери ты её!
— Ваше Величество! — вскричал Манмурт в страхе и удивлении. — Она их кушает!..
— Вижу.
— Но она умрёт. Их яд страшен... Мрак прорычал:
— Она всю ночь на мне скачет, на мне живого места не осталось! Лучше уж комары, это, по крайней мере, быстро, а так она прикончит меня медленно... Ладно, оставь. Не околеет. Судя по моим синякам, переловила целую тучу.
Жаба квакнула, ухватила ещё одного, остался последний, что кружил по комнате, испуганный множеством людей. Один из стражей начал гоняться за ним с факелом, наконец припалил крыло, комар упал на пол и забился, пытаясь подпрыгнуть. Манмурт занес ногу в добротном сапоге с двойной подошвой, но жаба в красивом стремительном прыжке успела выхватить сладкую добычу, и толстая подошва бесшумно опустилась на толстый ковер.
Мрак рычал и потирал голый бок: жаба для добротного прыжка лягнула его так, что даже на его дублёной коже отпечатались коготки. Аспард и стражи почтительно ждали, пока повелитель встанет и оденется, а Мрак, облачившись в царскую мантию, сел с голыми ногами в кресло, указал всем на длинный диван.
— А теперь рассказывайте, что это за такие комары и как они тут очутились?
Манмурт очень осторожно сел, Аспард поколебался и тоже сел, только стражи остались с обнажёнными мечами и факелами в руках. Мрак раздраженно указал им на другой диван. У обоих округлились глаза, но противиться не посмели, сели.
Мрак рыкнул:
— Не до церемоний!.. Мы щас в походе, ясно? И вот тут прямо у нас походный костёр. Итак, что это за комары? Быть такого не может, чтобы они вот так жили по всей Артании!
Манмурт развел руками:
— Ваше Величество, об этом лучше спросить придворного колдуна...
Аспард крякнул, подвигался на чересчур мягком диване.
— Ваше Величество, придворный колдун, конечно, расскажет вам лучше... Он знает, как комар развивается, как откладывает яйца, как...
— Не надо, — прервал Мрак. — Ты знаешь, что меня интересует.
— Догадываюсь, — ответил Аспард кротко. — Эти комары живут только на одном-единственном болоте. Я проезжал там однажды... мы гнались за кентаврами, а те чуть было не заманили нас в то болото. Болото странное, Ваше Величество. Оно не пересыхает, как все болота. При моей жизни, не такой уж и длинной, я встречал озёра, что превращались в болота, а те высыхали так, что там паслись стада... Но то болото, говорят, испокон времён болото! В самом глубоком месте живут дивные звери, по ночам над тем болотом стоит светящийся туман, слышно, как что-то плещется, квакает, кричит дурным голосом... Комары с того болота тут всё равно бы померли скоро, Ваше Величество. Даже если бы нашли здесь другое болото.
Мрак сказал нетерпеливо:
— Погоди! Ты хочешь сказать, что кто-то наловил комаров на том болоте, принёс сюда и здесь выпустил?
— Ну... примерно так.
— Дурость, — сказал Мрак. — Проще подойти и полоснуть меня ножом по горлу.
Аспард внимательно осматривал покои.
— Если он мог подойти... А если есть только малая щель? Сам не протиснется, а мог змею бы запустить, пауков ядовитых или вот комаров...
Мрак посмотрел на Аспарда с подозрением. Тот прошёлся вдоль стен, приподнимал ковры и постукивал по камням рукоятью меча. Манмурт завозился, сказал осторожно:
— Ваше Величество... все знают, что ни один дворец не обходится без подземного хода. Эта такая тайна, что её все знают. Только мало кто знает, где такой ход, куда ведет, откуда... Сперва роют один-единственный: с выходом за город, чтобы вышмыгивать при осаде или, напротив, подбросить свежих воинов, а потом начинают навыдумывать всякие тайные ходы помельче... для других целей. Не буду все перечислять, гм... всяких целей, разных. Если учесть, что этому дворцу сотни лет, то тут в самом деле может быть всякое, всякое... В том числе и щели, откуда можно пустить комаров.
Мрак подумал, кивнул. Да, Аспард просто догадывается, что здесь могут быть щели. А вот он не подумал, что, кроме того хода, который отыскал он, могут быть и другие. Прямо из его спальни. А если и не ход, то щель достаточная, чтобы комары пролезли...
— Лады, — сказал он. — Что-нибудь придумаем. До следующей ночи ещё далеко, а днем комаров сюда вряд ли запустят. Аспард, у тебя какие-нибудь новости есть?
Аспард мялся, разводил руками, даже краснел, что с его кирпичной физиономией было удивительно, наконец бухнул:
— Ваше Величество... Я допросил всех людей по тому пути, где вы следовали. Так вот, дело в том, простите, Ваше Величество... но повозка с женщиной появилась там как раз за мгновение до того, как вы проскакали... Если бы она там уже стояла, тогда бы проверили, перетряхнули, обыскали бы, а всех женщин ощупали на предмет ножа или отравленной булавки! Уж поверьте, мои люди свою работу знают.
— Верю, — кивнул Мрак. — Но что с женщиной? Ты говорил, что её захватили!
— Да, но... умерла по дороге. Это не наша вина, похоже, сумела отравиться.
— Ладно, дальше.
— Но повозка, — прошептал Аспард, — появилась как раз... когда уже обыскать бы не успели.
— Понимаю, — буркнул Мрак. — О моём пути знали.
— Да, Ваше Величество.
— Кто-то сообщил из дворца?
— Ваше Величество, — сказал Аспард просительно, — вы можете сказать, кому говорили?
Мрак нахмурился, припоминая лица всех, кому хоть что-то говорил, с кем говорил сам. Аспард, понятно, с ним говорил первым, но Аспард — верный служака. Взят из отдалённых краев, здесь родни нет, кроме такой же голытьбы, что сам вызвал к себе в столицу, горд и счастлив, что служит самому тцару... К тому же в тех медвежьих углах честь и верность стоят на первом месте, такие не предают, а идут за тем, кому поклялись служить, до конца.