— Стараешься оттянуть смерть?.. Ну-ну, старайся. Где твой лук? Только не скажи, что остался где-нибудь в горах. Иначе полетишь верх копытами сейчас же.
— У меня есть в горах лук, — подтвердил Гонта, — но его младшего братишку я захватил, когда ехал на этот пир. Он остался в покоях, что отвели нам, как гостям.
Горный Волк движением руки отправил двух воинов вниз. Те прогрохотали сапогами, слышны были их грубые голоса, грохот падающей двери, женский крик, злой хохот. Потом слышны были все новые голоса, полные страха и боли, они отдалялись, и Мрак понял, что воины почти добрались до их покоев, а по пути избивали встречных, а то и просто убивали всех, до кого доставали их топоры.
Потом внизу загрохотали приближающиеся шаги. Артанцы несли лук Гонты вдвоем, в их глазах было безмерное удивление. Горный Волк сам взял лук, видно было как напряглась его рука, удерживая чудовищный лук на весу:
— Младший братишка, говоришь?.. Ну-ну. Хочешь сказать, что есть и крупнее?
— Есть, — подтвердил Гонта насмешливо.
— Ну-ну, — повторил Горный Волк, в голосе уже не было прежней уверенности. — Но даже из этого лука стрелять невозможно.
— Да ну? — спросил Гонта насмешливо.
— На такой лук никто не набросит тетиву.
Гонта бросил насмешливо:
— Ты прав. Ни тебе, ни твоим червякам не натянуть.
Он отнес лук в угол, набросил на один конец странную черную тетиву с петлей на конце, упер одним концом в щель между плитами пола. Все напряженно смотрели как он навалился всем телом на верхний конец. Горный Волк кивнул понимающе, когда Гонта к своему весу еще и уперся в выступ наверху — как ни тяжел, но своего веса не хватит.
Наконец лук затрещал и начал сгибаться. Лицо Гонты побагровело, лоб покрылся мелкими бисеринками пота. В мертвой тиши дерево скрипело, противилось, но гнулось. Мрак ощутил, что он как и все, задержал дыхание, глаза не отрываются от поединка человека с необыкновенным луком.
В последнем усилии Гонта набросил петлю на второй конец. Тетива грозно загудела как рассерженный шмель. Шулика спросил тихо:
— Что за странная тетива?
— Царица поляниц дала свои волосы, — ответил Гонта, голос его дрогнул, изломался. — Любая тетива рвалась как гнилая нитка!
Горный Волк был зол, губы его дергались как у припадочного. Закричал бешено, выкатив глаза, огромные как яблоки:
— Хватит болтать! Ну-ка, сумей еще натянуть тетиву на самом луке!
Мрак протянул Гонте тулу с его гигантскими стрелами. Гонта замедленно выбирал, щупал перья в расщепе, они примотаны белой нитью и залиты воском, дело женских рук, а глазами время от времени встречался с глазами Мрака.
Будь готов, читалось в его взгляде. Я стреляю не только далеко, но и быстро. Пока будут следить за полетом стрелы, второй бью как зайца Горного Волка, третьей — Додона. Если успею, то и Шулику с его гололобыми артанцами. А ты старайся не попасть под мои стрелы. Схвати кого сумеешь, подомни на пол, пока мои бронзоклювые будут сеять смерть...
Подомну, пообещал Мрак взглядом. Не одного — троих, а то и пятерых подомну. Уже давно рассердили. Мы им сейчас устроим кровавый пир на свежей воздухе. И летать поучим, благо башня высокая.
Гонта встал между каменных зубцов. Впереди и внизу улица, крыши домов, дальше виднеется городская стена, а за ней вьется дорога, постепенно уходя вдаль, а почти на виднокрае синеет узкая серо-голубая полоска. По той реке и проходит кордон между Куявией и Артанией.
Когда он наложил стрелу на тетиву, Шулика обратился к Додону:
— Ну, царь? Ты подтверждаешь, что отныне граница будет там, куда упадет стрела?
Додон сглотнул ком в горле. Лицо было землистого цвета, нос заострился, он был похож на живого покойника.
— Да, — прохрипел он, глаза его избегали встречи с глазами Гонты. — Подтверждаю...
Шулика потер руки:
— Прекрасно! А ты, герой, разве не собирался этот царь предать тебя позорной смерти?
Гонта пробурчал:
— Нет, он позвал меня, чтобы дать пряник.
— То-то, — сказал Шулика еще довольнее. — У тебя нет нужды его любить и защищать, верно? Отомстить — другое дело.
Гонта подул на перо, распушивая, посмотрел вдоль стрелы:
— Ну-ну.
— А то, — продолжал Шулика, — что тебе лучше всего пустить стрелу в другую сторону. Ха-ха!.. Например во двор. Чтобы граница пролегла прямо через царский дворец. Лучше... ха-ха-ха!.. через спальню царицы и ее дочерей...
Горный Волк заржал как конь, с соседней башни с тревожным карканьем взвились вороны. Артанцы смеялись так, что оружие падало из рук. Мрак встретился глазами с Гонтой, тот сверкнул черными глазищами предостерегающе: не сейчас. Когда все будут вести взглядами первую стрелу, тогда и начнем кровавый пир.
Смех начал стихать, Гонта ответил коротко:
— Не пойдет.
Шулика даже отшатнулся:
— Почему?
— Я куяв.
Додон перевел дыхание, слышно было как стучат его зубы. Шулика раздраженно нахмурился:
— Никогда не понимал этого... этого чувства. У нас, артанцев, кочующих со стадами по необъятной степи, весь мир — родина. Нет рабской привязанности к одному уголку. Как там у вас: всяк кулик свое болото знает?.. Ладно, тогда я тебе дам золотой. Даже два.
Гонта шевельнул плечом, не ответил. Лук держал на вытянутой правой, левой рукой насадил расщепленный торец стрелы на тетиву. Шулика явно ощутил неуместность своего предложения, а Додон выкрикнул жалко:
— А я дам тебе свободу... стада... право грабить а дорогах... и вообще, что пожелаешь!
Гонта начал медленно оттягивать тетиву. Лук легонько скрипнул, концы чуть-чуть начали загибаться назад. Мертвая тишина воцарилась на башне, даже Горный Волк и Шулика смотрели, вскинув брови.
Cкрип стал громче. Гонта напрягся, и Мрак впервые увидел в полной красе насколько чудовищно сильны руки вожака разбойников, и почему у него настолько широка грудь и могучие плечи с глыбами мышц на спине. Сейчас все это вздулось, напряглось, но в мышцы приливала кровь, они все увеличивались в объеме, грудь все раздавалась и раздавалась в стороны, выступили новые жилы, натянули кожу.
Лук протестующе скрипел, и Мраку казалось, что так же скрипят от натуги и напряженные мышцы Гонты. Он медленно багровел, жилы вздулись на лбу, шее, жутко бугрили кожу на висках. Дыхание, которое вырывалось со свистом сквозь зубы, разом оборвалось. Лицо окаменело, Мрак услышал как в мертвой тишине за башней вжикнула муха, да кто-то из артанцев переступил с ноги на ногу.