Давай отнесем ее в дом, — предложил я, обезумев от отчаяния. — Может быть, в теп­лом помещении она оттает.

Лорен взяла Николь за одну руку, я — за дру­гую. Мы осторожно потащили ее замерзшее тело в дом. Ее босые ноги, твердые, как лед, оставляли глубокий след на снегу.

Она совсем замерзла! — причитала Ло­рен. — Как мы ее отогреем?

Нужно поставить ее у плиты, — решил я. — Может быть, снег растает, если мы включим ее на полную мощность.

Мы поставили Николь рядом с плитой. Я по­спешил включить все конфорки.

Теперь она должна оттаять, — сказал я. Бу­синка пота побежала вниз по моему лицу. От жары или от волнения?

Мы с Лорен смотрели и ждали.

Смотрели и ждали.

Я не двигался с места. И не дышал.

Снег не таял.

Ничего не получается, — сказала Лором охрипшим голосом. — Все напрасно.

Я тронул руку Николь. Чистый лед.

Я старался оставаться спокойным. Но чувствовал себя так, как будто у меня в живою танцует и машет крыльями сотня бабочек.

Попытка не удалась. Попробуем что-нибудь еще. Что-нибудь еще...

По щекам Лорен потекли слезы.

Что именно? — с надеждой в голосе спросила она.

Ну... — Я мучительно размышлял, какое место у нас самое горячее. — Котел отопления! Мы подержим ее возле отопительного котла.

Мы потащили Николь в сарай за гаражом. Казалось, снег весит целую тонну. Мы совсем выбились из сил.

Я включил котел на всю мощность. Лорен поставила Николь перед котлом и настежь от­крыла дверцу топки.

Шквал горячего воздуха заставил нас с Ло­рен отпрянуть назад.

Если это не поможет, то уж ничто не по­может, — всхлипывая, сказала Лорен.

Топка с рыком извергала жар. На заледенев­шем лице Николь плясали красные языки пла­мени.

Сердце колотилось у меня в груди. Я напря­женно ждал, когда лед Начнет таять и с нее по­течет вода.

Но лед не таял. Моя сестра была по-прежне­му похожа на снежную шишку.

Джордан, что теперь будет? — завопила Лорен.

Я помотал головой и крепко задумался.

Котел не помог. Что еще у нас есть го­рячее? — В голову не лезло ничего путного. Я был слишком напуган.

Не волнуйся, Николь, — сказала Лорен моей замерзшей сестре. — Мы что-нибудь придумаем.

Вдруг я вспомнил, каким теплым был снежный человек на Аляске, когда он нес нас по тундре. Несмотря на то что повсюду лежал глу­бокий снег, а мороз был больше двадцати гра­дусов, от тела первобытного существа исходи­ло приятное тепло.

Приготовься, Лорен, — распорядился я. — Мы отнесем Николь в фотолабораторию.

Мы с трудом вытащили Николь на улицу и через черный ход внесли ее в темную комнату.

Стой тут, — сказал я Лорен. — Я сейчас вернусь.

Я бросился на кухню. Я лихорадочно откры­вал одну дверцу буфета задругой, выдвинул все ящики. Мне нужна была одна вещь — мюсли.

«Ну, пожалуйста, пожалуйста, пусть в этом доме окажется хоть немного мюслей»,— молил я.

Ура! — За старой коробкой со спагетти я нашел пластиковый пакет с мюслями. Я схва­тил его и полетел назад в темную комнату.

Лорен уставилась на пакет в моей руке.

Что это?

Мюсли.

Какие мюсли, Джордан? Как ты можешь сейчас есть?

Это не для меня — для него. — Я махнул рукой в сторону сундука.

Лорен от удивления потеряла дар речи.

Я открыл замок и откинул крышку сундука. В сундуке ничего не изменилось. Как и преж­де, страшилище мирно покоилось в глыбе льда.

Я зачерпнул горсть мюслей и поднес их к лицу снежного человека.

Просыпайся! Пожалуйста, проснись! По­смотри — я принес тебе мюсли!

Джордан, ты совсем спятил? — сдавлен­ным голосом проговорила Лорен. — Что ты делаешь?

Это последняя возможность спасти Ни­коль! — воскликнул я.

В отчаянии я начал размахивать мюслями над головой снежного человека. Моя рука дро­жала.

Ну, очнись! Тебе же нравятся мюсли. Вста­вай! Встань, пожалуйста! Вылезай скорее и помоги нам.

Я перегнулся через край сундука, вглядыва­ясь в глаза чудовища. Я наблюдал, не моргнет ли он. Не подаст ли он каких-либо признаков жизни.

Монстр не шелохнулся. Его глаза безжиз­ненно смотрели на меня сквозь прозрачный лед.

Я не сдавался.

Я даже зарычал по-звериному.

Мюсли! У-у, как вкусно! — Я бросил не­сколько изюмин в рот и пожевал. — Ммм-мм! Вкусные мюсли. Отличные мюсли! Ну же, про­сыпайся и попробуй!

Он не шевелится! — рыдала Лорен. — Все пропало, Джордан. Что я наделала!

27

И тут раздался тихий треск. Я прямо-таки подпрыгнул на месте. Звук был слабый и от­рывистый.

Я уставился на ледяную глыбу.

Неужели чудище повернулось?

Нет. Все затихло. В черных глазах снежного страшилища отражался свет, но взгляд был по-прежнему остекленевшим и пустым.

Воображение разыгралось?

«Лорен права, — подумал я печально. — Мой план не срабатывает. Все пропало».

Я прикоснулся к негнущейся, заледеневшей руке сестры. Может быть, когда папа вернет­ся, он что-нибудь придумает, уцепился я за последнюю надежду. Он наверняка найдет спо­соб, как ее спасти.

Ну что же нам деееее-лать? — рыдала Ло­рен. От нее никакой помощи.

И тут снова раздался треск.

На этот раз более явственно.

И затем уже совсем громко:

Трррррррррррррр!

На глыбе льда обозначилась длинная трещина.

Снежный человек заворочался.

Лорен, истошно вскрикнув, отпрянула назад.

Он ожил!

Лед раскололся. Мохнатый снежный чело­век со стоном поднялся в сундуке.

Лорен, от страха приросшая к стене фотола­боратории, прошептала:

Что он собирается делать?

Ш-ш-ш!

Чудище стряхнуло с плечей осколки льда. Оно вылезло из сундука и глухо зарычало.

Джордан, берегись! — крикнула Лорен. Чудище наклонилось ко мне. Сердце у меня

в груди подпрыгнуло. Мне захотелось отсту­пить назад, да что там — убежать отсюда по­дальше. Но я не посмел. Я должен был остать­ся, чтобы помочь Николь.