Придворные гомонили все громче и раздраженнее, Олег чувствовал, как острые взгляды втыкаются в него как отравленные стрелы. Колоксай несколько мгновений изучал его из-под приспущенных век:
— Так-так... ну что ж, была бы честь предложена. Я жаловал, ты отказался. Миротверд сказал, что ты из числа искателей истины. Я много слышал о таких... странных людях. Что-то за века и века никто ее так и не нашел. Или ее нашел ты?
Олег ответил тихо, голова кружилась от усталости, в ушах стоял комариный звон:
— Истин много. Для каждого своя. Что ты хочешь?
Колоксай рявкнул громче:
— Истину! Говори мне ее, если знаешь, говори понятными мне словами, а не то...
Он подал знак, из-за спины вышел огромный обнаженный до пояса мужик, могучий, но уже с парой пудиков лишнего мяса. В руках мужика поблескивал огромный широкий меч, явно не боевой, таким хорошо разделывать туши коров. Он недобро ухмыльнулся Олегу, жутко подмигнул.
— Я могу сказать истину, — ответил Олег. — Даже не одну, а, скажем, четыре. Но ты должен пообещать, что когда услышишь их, то не причинишь мне вреда и позволишь идти своей дорогой.
Один из придворных что-то торопливо шепнул на ухо быстрому на решения князю. Тот кивнул, голос его был красивый, мужественный, полон злой иронии:
— Обещаю. Если, конечно, твои слова не будут против тебя самого, как вора или преступника. Говори же.
В огромном зале стало тихо, слышно было, как далеко за пределами дворца заржал конь. Олег сказал медленно:
— Первая истина, что ты — царь этой страны... Вторая истина, что я тот, кого ты спрашиваешь об истине. Третья, что ты обещал не причинять мне вреда. Четвертая, что ты хочешь знать истину, которая соответствует твоему пониманию.
Тишина длилась и длилась, воздух внезапно стал горячим, словно задул жаркий ветер пустыни. Придворные склонялись все ниже, страшась встретиться с глазами молодого и горячего царя.
Олег стоял недвижимо, опираясь о посох. В голове немного просветлело, он различал лица, но потолок все еще колыхался, как палуба корабля в бурю, а звуки то понижались до медвежьего рева, то истончались так, что обрывались на комарином писке.
И в этом болезненном мире прогремел разъяренный голос:
— Никто еще меня так... Никто!..
Олег с трудом сосредоточил глаза. Колоксай на троне поднялся, рост немалый, в руках сила, плечи широки. Когда он сбежал по ступенькам, Олег ощутил, что смотрит глаза в глаза этому тирану, оба бровь в бровь, разве что герой ниже на палец-другой.
— Проваливай, — сказал Колоксай с усилием. Его трясло, губы побелели, синие глаза метали злые колючие молнии. — Черт бы тебя побрал с твоей истиной!.. Теперь надо мной будет ржать вся Артания!
Олег развел руками:
— Я только ответил на твои вопросы.
— Ты назвал меня круглым дураком!
Олег развел руками:
— Я?
Колоксай процедил с ненавистью:
— Ладно, я сам себя назвал. Потому что я и есть круглый дурак. Какого черта полез умничать, когда мое дело — меч, горячий конь, свист ветра в ушах?.. Иди к чертовой матери! И не попадайся на глаза.
Перед Олегом пугливо и почтительно расступились. На выходе повернулся, шевельнулась странная симпатия к одураченному правителю. Так искренне признал себя дураком, что наверняка привлек на свою сторону и тех, кто только что втихомолку смеялся.
Колоксай стоял на прежнем месте, прожигал взглядом в спине мудреца огромные дыры. Если бы мог, сжег бы до кучки золы. Но Олегу почудилось, что он ждет и каких-то слов мудрости, ибо великие люди не покидают ни этот мир, ни даже дом без многозначительных слов, смысл которых становится понятен много позже.
— Мы еще увидимся, — сказал Олег медленно. — Ты молод, но станешь воистину великим... У тебя будет трое сынов, великих героев, каждый из которых даст начало великому народу, а те в свою очередь дадут миру много славных сынов и дочерей. Твой род никогда не прервется!
Он с усилием вызвал между собой и всеми остальными облик небольшого вихрика, а сам незамеченным ушел через врата, стараясь не шаркать и не стучать о каменные плиты посохом.
Раньше небо было плоским, края лежали на камнях, которые боги набросали на севере и где-то на востоке. Само небо было так низко, что, когда люди толкли просо в ступках, ручки пестиков стучали о небесную твердь. Богов это раздражало, но вот родился Пуруша... говорят, не без их помощи, он встал на ноги и головой поднял небо. С тех пор небо выгнутое, а на севере с той поры остались камни, на которых раньше лежал край неба. Теперь эти камни зовутся Авзацкими горами.
Сейчас оно выгнулось еще больше, в зените была такая синева, словно купол уходил вверх как конический шлем куявца. Солнце уже почти подобралось к вершине, но синева оставалась густой и темной, будто там дыра, через которую смотрит ночь.
Он шел, как ему казалось, быстро, но дальний лес так и оставался там, а когда он оглянулся, стены города едва-едва отдалились, словно он все это время перебирал ногами на месте.
— Нет, — сказал себе вслух, — никаких вихрей, никаких Змеев или Рухов! Мощь магии, как и мощь мускулов, ослабляет разум. Да, так и побреду. Как все люди. Как ты будешь строить мир по справедливости, если начнешь смотреть на людей как на муравьев?
А про себя добавил, что магией еще пользоваться уметь надо. А то деревенский дурак, что за комаром с дубиной, рядом с ним просто мудрец.
Безрадостные мысли оборвал резкий стук копыт. Олег оглянулся быстрее, чем следовало бы мудрецу, словно готовился уклониться от летящей стрелы, хотя тут же подумал досадливо, что стрелу в спину следует ждать, когда копыта стучат дробно и чаще. Тогда звук глухой, копыта степняков без подков, чтобы выиграть в беге...
Его догонял огромный всадник на белом как снег коне. На голове рассыпал искры шлем, плечи блестели булатными пластинами. Руки всадника на поводьях, однако Олег ясно видел торчащую справа рукоять гигантского топора, а слева виднелись отполированные ладонями древки двух дротиков.
Конь всхрапывал на скаку, тяжелая грива мерно вздымалась, как волны морского прибоя. Пурпурные глаза уставились на застывшего на обочине дороги человека. Олег видел, что конь начинает брать вправо, стремясь налететь на него и сбить корпусом.
Всадник вскинул руку, другой могучей дланью натянул поводья:
— Тпру!.. Чертов конь, ему бы только драться!.. Здравствуй, мудрец. Ты еще помнишь меня?