— Она жалела его и по-настоящему верила лишь в его страх.
— Сэм, я останусь. Я не боюсь.
Он вдруг ее отпустил.
— Я ничего не слышу. А ты?
— Нет.
Она спокойно стояла посредине комнаты и трясла головой.
— Пора бы уж им, — с беспокойством заметил Сэм. Вдруг он попятился к столу и плюхнулся на стул. — Мать родная, я вконец запутался. Может, это была вовсе не его физиономия. Может, я не разглядел. Может, полицейский назвал другое озеро. Мне уже начинает казаться. Да, ты права. Я совсем никуда не гожусь.
— Сэм, ну как ты не поймешь? — успокаивала она его. — Я ведь смогу все объяснить и Алэну, и папе. Без лжи. Амбиелли ни за что от нас не узнает...
— Ну конечно же нет. Конечно. Это только фантазия. Куда ему. — Он глубоко вздохнул. — Ладно. Я, может, и в самом деле слишком хитер. Убегу, ускользну, спрячусь. Но, сестра, уши у меня есть. Да, по крайней мере, пятьдесят на пятьдесят, что... Ты не боишься. И правильно. Это бессмысленно.
Она спокойно села.
— Я слишком хитер, — лихорадочно твердил Сэм. — Так говорит Алэн. Он прав. Ты заметила? Нас он называет типами. Правильно. Я ненавижу его, потому что не хочу, чтобы он оказался прав. Факт. Я хочу верить, что у всех нас такие сложные, противоречивые характеры. Я хочу верить, что у нас есть свои отклонения, что не все потеряно, потому что мы можем друг друга слушать, вот потому наш мир — не такое ненадежное место. Я отказываюсь быть типом, обреченным делать то, что мне предписывает этот пижон Алэн. Я отказываюсь верить, что ты романтичная дуреха, что это все пройдет. Уж слишком, черт побери, просто! Не верю, не могу, не хочу!
— И я тоже, — негодующе заявила она. Ей хотелось его успокоить.
— Что ж, тебе придется побыть ею, соврать для меня.
Он уронил голову на стол. — Я ничего не слышу. Бог свидетель, я ведь тоже иной раз ошибаюсь.
— Я не много о тебе знаю, Сэм, — ласково начала она. — Я только знаю, что ты влип в эту историю, что ты боишься, и все из-за меня.
— Я тоже не знаю, что это было, — признался он. — Я просто не хотел, чтобы ты умерла. Поддался капризу.
— Ради незнакомого человека.
— Ради... кого-то, — загадочно кивнул он.
— Ты не тип, — сказала она. — Мы просто люди. Это забавно.
— Иди домой. Иди домой. Беги. Не оставайся здесь. Я б о ю с ь!
Вдруг она обернулась.
Снаружи к высокому кухонному окошку прижималась чья-то физиономия. Она видела это через открытую дверь, как когда-то себе и представляла. Настоящая физиономия. Глаза, нос...
— Сэм, — совершенно спокойным голосом сказала она, — там лицо...
Он не пошевелился.
— Сэм, это Алэн? — Она стояла рядом, слегка касаясь рукой его плеча.
— Нет, не он. Потому что я ничего не слышал.
— Что нам делать?
— Садись мне на колени.
Он обернулся, притянул ее к себе, и она очутилась в его объятиях. Но он ее не касался. Он сидел, как Линкольн на постаменте, изогнув свое длинное тело. Такой же неподвижный, как изваяние.
Она обняла его левой рукой за шею.
— Сестра, я этого не хотел, — пробормотал он. — Знаешь, что делать?
— Я — это не я? — шепотом спросила она.
— Маленькая надежда. Но каждая муха пытается...
— ...ускользнуть, — подхватила она. — Это Амбиелли?
— Должно быть, он.
— Но сюда едет Алэн.
— Постарайся... потянуть время. Они могут подоспеть, как флотилия.
Он ее поцеловал. Но это было, как в театре. На самом деле он к ней даже не прикоснулся.
Она засунула пальцы в его волосы.
— Сэм, у тебя есть оружие, — прошептала она. — Да? Чувствую в кармане.
— Тебя зовут Бонни Мэй. Мисс Мэй.
— Ладно, Сэм. Почему они не входят?
— Это к лучшему. Время-то идет.
Она выпрямилась и зажала его лицо между своими ладонями. В его глазах застыл ужас.
— Ты дурачок, Сэм, — громко и спокойно сказала она, потом поцеловала его в губы, скользнула своими губами вдоль его щеки к уху.
— Почему ты не убьешь Амбиелли? — серьезно спросила она.
Он откинул голову, чтобы заглянуть ей в глаза. В его взгляде больше не было обреченности.
— Думаешь, это так просто? Совладать с Амбиелли? Вот что значит быть маленькой невежественной богачкой.
— Не станешь же ты сидеть и ждать, пока тебя самого убьют?..
— Рискнуть? Спровоцировать Амбиелли и укокошить в порядке самозащиты? Кто тебя этому научил? Твоя мама? Сестра, типов не существует. Не существует.
— Конечно, нет.
— Это ложь. Большая ложь.
— Большая наглая ложь.
Он смеялся, и она покачивалась в его руках.
— Ну-ка, мой кровожадный ягненок, дай-ка я вот что сделаю.
Она больше не нуждалась в объяснениях. Оба давно устали плутать в дебрях языка, подбирая нужные слова. Под прикрытием ее тела он засунул оружие в ящик стола. Его нужно спрятать, это оружие, которое может им пригодиться, если...
Теперь их сердца бились в унисон. Это было удивительно. Будто стучало одно большое сердце.
Вдруг он убрал свои руки, и она чуть не грохнулась на пол.
— Там кто-то есть! — сказал он, имитируя удивление.
Ей тоже удалось прекрасно сыграть. Она повернулась, в испуге уставилась на дверь.
Он спустил ее на пол. Она подчинилась ему с неохотой, будто ничего не слыхала и не верит в то, что он что-то слышал. Сэм осторожно встал.
— Черт возьми, за дверью кто-то стоит, — сердито сказал он.
В дверь постучали.
— Кто это? Кто там? — моментально отозвался Сэм.
За дверью раздался спокойный голос:
— Сэм?
— Фу! Минуточку, Бонни. Приятели, черт бы их...
— Что за приятели? — сварливо спросила Кэй. — Ты ведь обещал, что никого не будет.
— Минуточку. — Сэм подошел к двери. — Черт возьми, ты что ли, босс? — высоким от удивления голосом спросил он.
— Я, Сэм, — ответил голос Амбиелли.
Кэтрин Солсбери метнулась на кровать.
— Что ж ты не пригласишь профессора войти, Сэм? — фыркнула она. — Меня не стесняйся.
Сэм покосился в ее сторону, едва сдерживая смех, она облокотилась о стенку, выпятила грудь, закинула ногу за ногу, а в голове, в груди, по всему ее телу разлилось предчувствие беды — удивительно пьянящее ощущение. И тут как бы в подтверждение ее ощущению прозвучали его невнятные слова: