— Притянуто за уши, — раскритиковала Аня. — Привратник, как пить дать, не знает китайского языка. Зачем ему брать «филькину грамоту»?
— Его мог попросить об этом дьякон, — продолжил Ваня Сашины логические выкладки. — Дьякон-то видел указ, вот его и разобрало любопытство.
— Наверно, он тоже не знает языка, хотя… — задумалась Аня. — Кто-нибудь из китайских слуг мог и перевести ему документ.
— Ну вот, ты уже сомневаешься, — удовлетворённо констатировал Саша.
А Ваня по-настоящему увлёкся этим расследованием:
— Указ мог взять и посыльный китаец. Какое-то время он один оставался в гостиной.
— Нет, — возразил Саша. — Этот ничего не знал об указе. Его просто прислал князь Гун с весьма иносказательным письмом. И даже в нашем письме не было ни слова о конкретном документе, который можно украсть.
— Если б мы ещё знали, что было в этих письмах на самом деле, — тихо пробурчал Ваня.
Аня метнула в него короткий испепеляющий взгляд, а Саша поморщился и назидательно произнёс:
— Наши враги, которые на самом деле украли указ, больше всего заинтересованы в том, чтобы мы перестали друг другу доверять. Нельзя так вести себя. Давайте будем последовательны в своих рассуждениях.
— Ну, хорошо, — согласился Иван. — Пусть Аня сказала правду. Теперь смотрите: если князь Гун, прочитав стихи, догадался об указе, он вполне мог поделиться этой догадкой и со слугой: не рассказывать о сути, а просто попросить его при случае выкрасть указ.
— Как версия принимается, — кивнул Саша, — но вероятность мала. Китаец совсем недолго был один, да и не знал он, кто из нас спит, кто не спит — риск слишком большой.
— И всё же пока не будем вычёркивать его из списка подозреваемых, — настаивал Ваня.
— Вообще-то, — заявила вдруг Аня, — ко мне в комнату мог войти, кто угодно: и сам дьякон, и любой из слуг, и…
— …и случайные гости любого из них, — издевательски продолжил Саша. — Нет, Анюта, тебя бросает из крайности в крайность. Так мы похитителя не вычислим. Надо искать среди тех, кто видел указ или слышал о нём и мог быть уверен, что документ у нас. Похититель очень рисковал, когда шарил в комнатах, и должен был хорошо представлять, ради чего рискует. Это не был случайный воришка. Ведь у тебя ничего больше не пропало?
— Нет, — подтвердила девушка.
— Вот и думайте, кому нужен указ.
— Дьякону, — напомнил Ваня одну из самых первых версий. — Он указ видел. Интерес на лицо. А исполнителем мог быть любой слуга, тот же привратник, например.
— Итак, первый подозреваемый — дьякон, — резюмировал Саша. — Второй — генетик, тут Аня права, мотивы вполне серьёзные. Третий — слуга князя Гуна.
— Четвёртый — Ванька, — упрямо добавила Аня.
— Но ты же обыскала мою сумку, — возразил Ваня. — Хочешь продолжить обыск? Давай я полностью разденусь. Для доказательства невиновности готов даже на промывание желудка!
Но Аня юмора не воспринимала.
— Мне твоё поведение кажется подозрительным, — заявила она.
— Ань, да ты с ума сошла! — Саша ещё раз попробовал сгладить конфликт. — Оболенский, конечно, ведёт себя отвратительно. Но это у него врожденный дефект. Ты забыла, что ли?
— Ребята, мне сейчас не до шуток, — вздохнула Аня.
— Тогда поехали дальше, — предложил Саша. — Кто ещё знал об указе или видел его?
— Китаянка, которая обслуживала нас за столом, — сказал Ваня. — Я, правда, не помню, была ли она, когда Сергей показывал указ дьякону?
— Нет, — в один голос сказали Саша и Аня.
— Её точно не было, — повторила девушка.
— Но она могла подслушивать за дверью, — добавил Саша, — поэтому её отметать не будем. Итак, подозреваемых четверо: дьякон, генетик, посыльный Гуна и служанка.
— Пятеро, — поправила Аня. — Иван тоже под подозрением.
Саша устало улыбнулся:
— Хорошо, пусть будет пятеро. Но я бы всё-таки выделил дьякона и генетика.
Ваня походил по комнате и решительно заявил:
— Давайте для начала прижмём генетика к стенке и выбьем из него правду.
— Это верно, — согласился Саша. — А уж потом поговорим с дьяконом. Правда, тут будет сложнее: он не признается, даже если брал.
— Значит, проникнуть ночью в его комнату и поискать, — сказал Ваня.
— Думаю, он запирает свой дом на ночь, — нахмурился Саша.
— Тогда пролезть заранее и спрятаться, — не сдавался Ваня. — Я могу это сделать.
— Ладно, — Саша не спорил. — Подумаем ещё. Давай сперва разберёмся с генетиком.
— А ещё надо спросить привратника, не заходил ли сюда кто посторонний, — резонно добавил Ваня.
— Мысль хорошая, в принципе, — одобрил Саша. — Но если честно, не представляю, как эти посторонние могли прослышать об указе.
— Пошли, — сказал Ваня. — Спросить всё равно не вредно. Сам же призывал всё делать последовательно.
Привратник заверил их, что кроме того самого китайца, других незнакомых людей сегодня не было. Только прихожане пожаловали к обедне, так ведь он каждого в лицо знает.
— Православных в Китае мало, — стал объяснять привратник. — Посольские, да албазинцы.
— Что за албазинцы? — насторожился Ваня, у него сразу появился блеск в глазах, как у настоящего детектива.
— Так это ж потомки наших казаков, уведенных в плен ещё императором Канси. Давно это было.
И привратник не поленился рассказать вкратце, благо был почти трезвым, то есть пребывал в том миролюбивом состоянии, когда голова уже не болит, а язык ещё не заплетается.
— Ещё в самом начале XVII века русские охотники и золотоискатели стали осваивать Приамурские территории. Город Албазин как раз и был русским воеводством на Амуре. Ну, император Канси, видя такое дело, решил послать против албазинцев пятнадцатитысячный отряд. Город был укреплён отлично, но войска там стояли немногочисленные. И в 1685 году Албазин пал, крепость была разрушена. Часть казаков отпустили, но сорок пять мужчин а также нескольких женщин с детьми увели в плен. Канси поступил с албазинцами более чем гуманно: холостым назначил жён-китаянок, всем пожаловал земли в столице, зачислил в восьмизнамённое цинское войско и даже разрешил построить часовню и проводить богослужение.
— Эта часовня вот здесь стояла, в самом центре подворья, — показал рукою привратник. — А сейчас, вы сами видите, тут Храм Сретения Господня. И знаете, на чьи деньги, заместо убогой часовенки, такую церкву выстроили? Китайское правительство не поскупилось. Некоторые албазинцы со временем отошли от веры, их потомки стали китайцами в полном смысле. А другие сохранили христианские традиции. Таких немного, но очень хорошо, что эти люди есть. Жаль, что не каждый день заходят.