— Я не могу. То есть я не в состоянии ответить на твой вопрос не потому, что не хочу, а потому, что не знаю ответа Мне неизвестно, как далеко простирается твое могущество, Эшлинг. Откуда мне знать — ты можешь оказаться ходячим Стражем с турбокомпрессором, который бессознательно призывает в этот мир всевозможные потусторонние существа. Я всего лишь твой слуга. Я не могу судить о твоих способностях, пока ты их не продемонстрируешь.
— О, — произнесла я и, поддав ногой охапку травы, зашагала по подстриженной лужайке к пихтам, где на меня напали в день приезда в Будапешт. — Дерьмо собачье.
— Спасибо. С удовольствием этим займусь. Я помахала поводком:
— Нет, не займешься. У меня нет пакетика, к тому же ты недавно облегчался. Пойдем. Если ты покончил с поливом сада, мне нужно повидаться с призраками.
— С призраками монахинь? А я думал, ты о них давно забыла.
Я прошла под деревьями, отбрасывавшими прохладную тень, и выбралась на другую сторону, моргая на солнечном свете; Джим трусил следом.
— Я пообещала помочь им; черт побери, я всегда выполняю свои обещания. В основном. Когда могу. В какой стороне монастырь?
— На севере.
Мы направились через сад, который я до сих пор видела только при лунном свете. Сейчас здесь было полно людей: они катались на велосипедах, ели и пили, сидя на траве, загорали; дети бегали за собаками, мячами, летающими тарелками, воздушными змеями и шариками. Джим, остановившись у киоска с мороженым, попытался выклянчить трубочку, но я отказала ему, помня наставления ветеринара. Я пообещала себе, что, справившись со всеми проблемами, вернусь полюбоваться водяными лилиями в японском саду, великолепными розами в цветнике и тенистыми беседками в английском парке. Когда мы добрались до северо-восточной части острова, где находились живописные руины доминиканского монастыря Святой Маргариты, я под впечатлением от красоты окружающей природы почти позабыла обо всех тревогах и о том, зачем мы сюда пришли. Почти.
— Джим. Пойди сядь рядом вон с той парочкой.
Джим взглянул в сторону юноши и девушки, исследовавших гланды друг друга с тщательностью, которой позавидовал бы любой отоларинголог.
— Охотно. А можно попускать слюни?
— Ты вечно пускаешь слюни. Просто пойди и понадоедай им немного, чтобы они ушли.
Осмотрев развалины, я обнаружила остатки каменной арки, она была расположена в стороне и показалась мне подходящим местом для общения с призраками. Влюбленные ушли после того, как Джим несколько минут посидел рядом с ними, уставившись на них и пуская слюни до земли.
Я устроилась на траве в тени, отогнала прочь все суетные мысли и открыла свое сознание.
Монахини были здесь и ждали меня.
— Здрасте, — произнесла я, пытаясь выглядеть уверенно и показать, что контролирую ситуацию, как будто мне каждый день приходилось разговаривать с призраками. — Рада, что вы пришли так быстро. У меня мало времени, так что, пожалуйста, постарайтесь как можно короче изложить вашу просьбу.
Джим шлепнулся рядом со мной в тени; он тяжело дышал.
— О, то что надо, Эш! Поторопи бедных мертвых монахинь.
— Простите, э-э-э, леди. Прошу вас, говорите, что вам от меня нужно.
Первая монахиня, та, что стояла ближе ко мне, замерцала и, казалось, разволновалась. Хотя лицо ее трудно было разглядеть под этим средневековым чепцом. Она открыла рот, но не заговорила — по крайней мере, не в буквальном смысле. С губ ее сорвался едва слышный звук, похожий на какой-то шорох, нечто вроде шелеста ветерка. И этот ветерок донес до меня слова, такие тихие, что я едва разобрала их.
— Нить зла искусно сплетена, — сказала первая монахиня.
Вторая подплыла ближе; она была такой же полупрозрачной, как и первая. Монахиня протянула ко мне руки, словно умоляя меня понять.
— Смерть за собой влечет она.
— Гм, — пробормотала я, и по спине у меня побежали мурашки. В самих призраках не было ничего угрожающего, в отличие от демонов, в присутствии которых мне становилось физически нехорошо, но все-таки было что-то зловещее во всей этой ситуации. Я сидела в населенном привидениями монастыре и слушала призрачные голоса.
— Ну хорошо. Вы хотите, чтобы я нашла преступника? Дошло. Ой, простите. Я хотела сказать — понятно. Вас кто-то убил?
— И круг описывает нить, — произнесла монахиня номер один, и фигура ее задрожала на призрачном ветру.
— Нить? Шнурок? Так вас задушили?
— Чтоб душу в сети заманить, — нараспев продолжила вторая, и ее тихий голос походил на стон.
— Понятно. Ваши души прикованы к этому месту. Я поняла. Вас обеих задушили или только одну из вас?
— Четыре стихии на помощь зови, — снова заговорила первая, а затем растаяла в воздухе, и от нее остались лишь едва видимые очертания.
— Ну ладно. Это я смогу сделать. Наверное, — ответила я, стараясь придать своему голосу уверенность; я совершенно ничего не понимала. Это были задушенные монахини, и они хотели, чтобы я воззвала к стихиям? Обычно подобная процедура проводилась при контакте с темными силами — демонами и тому подобным. Может быть, привидения тоже являются частью темного мира — ведь никто не потрудился рассказать мне об этом.
— Своим заклинаньем злодея плени, — закончила вторая монахиня и тоже почти растаяла в воздухе.
— Вы хотите, чтобы я схватила какого-то злодея? — воскликнула я, надеясь, что они разъяснят ситуацию без стихов. — Вы хотите, чтобы я вызвала демона и он отомстил вашему убийце?
Монахини исчезли.
— Эй! Вот дерьмо-то. Что бы все это значило? Джим, как ты... А-а-а!
Передо мной внезапно появилась первая женщина ее мертвенно-бледное лицо приблизилось вплотную к моему, и темные, полные муки глаза заглянули прямо мне в душу.
— Слова волшебные скажи, его к земле ты привяжи. Яркие, словно свет дневной, могучие, как поток речной.
Не успела я и глазом моргнуть, как она исчезла.
— Да это просто жуть какая-то, — пробормотала я, растирая руки. Несмотря на жаркий день, я ужасно замерзла и покрылась гусиной кожей. — А почему призраки разговаривают только стихами?
— По большей части из мести, — пожал плечами Джим.
Я встала с земли и вышла на солнце; все еще дрожа от холода, я уселась на развалины стены, наслаждаясь теплом, исходившим от нагретого камня.
— О чем это ты?
— Месть. Мертвецы часто питают к людям злобу, главным образом потому, что они мертвы, а вы нет. Если бы тебе пришлось слоняться в одном месте пару сотен лет, чтобы передать важную информацию, позвать на помощь или дать совет, и никто бы тебя не слушал, ты бы тоже с катушек съехала. Вот почему большинство призраков говорят стихами. Это месть, они хотят заставить вас потрудиться, чтобы понять их.