Она вперила в него взгляд, положив подбородок на колени.
— Пять дней. Ровно столько он протянул. А я так и не отправила ему единственное, что он у меня просил. Знаешь, как я себя из-за этого чувствую?
Тибо ощутил легкую тошноту.
— Не представляю, что и сказать.
— Тут нечего говорить, — сказала она. — Это одно из ужасных, невыносимо грустных событий. И теперь… сегодня я не могу перестать думать о том, что брат просто тихо исчезает из нашей жизни. Нана забыла, Бен забыл. По крайней мере, что касается Бена, я еще могу это понять. Ему не было и пяти, когда Дрейк погиб, а ты знаешь, какова память у детей. Остается совсем немного воспоминаний. Но Дрейк так хорошо к нему относился, потому что ему действительно нравилось проводить с ним время. — Она пожала плечами. — Примерно как тебе.
Тибо пожалел, что она это сказала. Он не принадлежал к их семье…
— Я не хотела брать тебя на работу, — продолжала она, не замечая волнения Тибо. — Ты знал об этом?
— Да.
— Но не потому, что ты пришел пешком из Колорадо. Отчасти и поэтому тоже, но главная причина крылась в том, что ты служил в морской пехоте.
Он кивнул, и в тишине Бет потянулась к мороженице.
— Вероятно, стоит добавить льда, — заметила она. Она открыла крышку, добавила льда и вновь подвинула аппарат к нему. — Почему ты здесь? — наконец спросила она.
Хотя он знал, что она имеет в виду, он притворился, будто не понял.
— Потому что ты попросила меня остаться.
— Я имею в виду: почему ты здесь, в Хэмптоне? И на этот раз я хочу услышать правду.
Он судорожно принялся искать правдоподобное объяснение.
— Мне показалось, что это милое местечко, и пока мое мнение на этот счет не изменилось.
По выражению ее лица он понял, что она знает: за его словами скрывается что-то еще. Она подождала немного. Когда он ничего не добавил, она нахмурилась:
— Это как-то связано со службой в Ираке, правда?
Молчание его выдало.
— И долго ты там был? — поинтересовалась она. Он поерзал на месте, не желая об этом разговаривать, но понимая, что выбора нет.
— В который раз?
— А сколько раз ты там был?
— Три.
— Ты участвовал во многих сражениях?
— Да.
— Но ты выжил.
— Да.
Он поджала губы и вдруг приняла такой вид, словно вот-вот разразится слезами.
— Почему ты, а не мой брат?
Он повернул рукоятку четыре раза, прежде чем ответил, как он знал, откровенной ложью:
— Не знаю.
Когда Элизабет поднялась, чтобы принести тарелки и ложки для мороженого, у Тибо возникло желание позвать Зевса и просто уйти, прямо сейчас, пока он не успел передумать, и вернуться в Колорадо.
Он не мог перестать думать о фотографии у себя в кармане, фотографии, которую потерял Дрейк. Тибо нашел ее, Дрейк умер, и вот теперь он здесь, в доме, где вырос Дрейк, проводит время с сестрой, которую оставил Дрейк.
На первый взгляд все казалось невероятным, но, пытаясь избавиться от внезапной сухости во рту, он сосредоточился на том, что знал наверняка. Фотография была всего лишь изображением Элизабет, которое запечатлел на пленку ее брат. Таких вещей, как талисманы, не существует. Тибо выжил в Ираке, как и подавляющее большинство морских пехотинцев, которых туда отправили. Как и многие в его взводе, включая Виктора. Но некоторые морские пехотинцы погибли, в том числе Дрейк, и, как ни трагично, это все же не имело отношения к фотографии. Виновата война. Что касается его, он был здесь, потому что принял решение найти женщину на фотографии. Это не было связано с судьбой или колдовством.
Но он отправился на поиски из-за Виктора…
Он напомнил себе, что не верил ни в одно из предсказаний Виктора.
То, о чем говорил Виктор, называлось суеверием. Это не могло быть правдой. По крайней мере на все сто процентов.
От Зевса, казалось, не укрылась его внутренняя борьба: пес поднял голову и уставился на него. Навострив уши, он тихо заскулил и подошел к лестнице, а потом лизнул руку Тибо. Тибо приподнял к себе морду Зевса, и пес обнюхал его лицо.
— Что я здесь делаю? — прошептал Тибо. — Зачем я приехал?
Пока он сидел в ожидании ответа, который так и не последовал, он услышал, как за его спиной хлопнула затянутая сеткой дверь.
— Ты разговариваешь с собой или со своей собакой? — поинтересовалась Элизабет.
— И то и другое, — ответил он.
Она села рядом с ним и подала ему ложку.
— Что ты говорил?
— Ничего важного, — сказал он. Он жестом приказал Зевсу лечь, и пес плюхнулся на нижнюю ступеньку, пытаясь пристроиться как можно ближе к ним обоим.
Элизабет открыла мороженицу и положила мороженое в каждую тарелку.
— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, подавая ему тарелку.
Она погрузила ложку в мороженое и попробовала немного, а потом повернулась к нему с серьезным выражением лица.
— Я хочу извиниться, — заявила она.
— За что?
— За то, что сказала раньше… Когда спросила, почему ты выжил, а мой брат — нет.
— Это справедливый вопрос. — Он кивнул, чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом.
— Нет, — не согласилась она. — И я была не права, когда спросила тебя об этом. Поэтому прости меня.
— Все в порядке, — ответил он.
Она съела еще одну ложку, поколебавшись, прежде чем продолжить.
— Помнишь, я сказала, что не хотела тебя нанимать из-за того, что ты служил в морской пехоте?
Он молча кивнул.
— Это не то, что ты мог бы подумать. Я не хотела тебя брать не потому, что ты напомнил мне Дрейка. А из-за того, как Дрейк погиб. — Она постучала ложкой о тарелку. — Дрейка подстрелили свои же.
Тибо отвернулся, когда она продолжила:
— Разумеется, сначала я этого не знала. Мы получали уклончивые ответы вроде «Расследование продолжается» или «Мы занимаемся этим вопросом». Что-то вроде того. Ушли месяцы на то, чтобы выяснить, как Дрейк был убит, и даже после этого мы не узнали, кто понес за это наказание. — Она подбирала нужные слова. — Просто казалось, что… это неправильно, понимаешь? То есть я знаю: это был несчастный случай. Кто бы его ни подстрелил, он не желал ему смерти. Но если бы нечто подобное произошло здесь, в Штатах, кому-то было бы предъявлено обвинение в убийстве. А если такое случается в Ираке, никто не хочет, чтобы выплыла правда. И она никогда и не выплывает.
— Почему ты рассказываешь об этом мне? — тихо спросил Тибо.