Церковь Второго Шанса опиралась на несколько простых догм, иные из которых были основаны на фактах, но большинство на предположениях. В этом она не отличалась от религий грешной Земли. Но приверженцы Второго Шанса имели одно преимущество перед любой из земных религий. У них не было затруднений в доказательстве того, что мертвецы могут воскресать — и при этом не единожды, а постоянно!
— Так почему же человечеству предоставили эту Вторую Возможность? — Коллон говорил тихо и искренне. — Разве оно заслужило его?
Нет! За небольшим исключением люди нечестны, жалки, ничтожны, порочны, ограничены, в высшей степени эгоистичны, своенравны и омерзительны. Глядя на них, Богам — или Богу — хочется блевать. Но в этой божественной блевотине есть и сгусток жалости, надеюсь, вы меня извините за использование такого образа. Как бы ни был низок человек, в нем есть искорка божественности. Это не праздная фраза, что человек сотворен по образу божьему. Даже в самом худшем из нас есть что-то, что стоит спасать, и из этого чего-то может быть вылеплен новый человек.
Тем, кто дал нам новую возможность спасти свои души, известна эта истина. Нас поместили сюда, в Речную Долину — на этой чужой планете, под чужим солнцем — для того, чтобы мы заработали себе спасение! Сколько нам для этого отпущено времени, этого я не знаю, а руководители моей Церкви даже не удосуживаются размышлять об этом. Может быть, перед нами вечность… а может быть, только сто лет или тысяча… Но мы должны использовать любое отведенное нам время, друг мой!
— Разве вас не принесли в жертву, — пожал плечами Бартон, — на алтаре Одина норвежцы, придерживающиеся своей древней религии, несмотря даже на то, что мир этот вовсе не та Валгалла, обещанная им их жрецами? Не кажется ли вам, что вы зря потратили свое время и одну жизнь, проповедуя свою Церковь Второго Шанса среди них? Они же веруют в тех же самых богов, правда, с некоторым отличием от старой теологии, обусловленным необходимостью приспособить их к здешним условиям. Так же как и вы, они в общем-то цепляются за свою старую веру.
— У норвежцев нет объяснения этому новому окружению, — покачал головой Коллон, — а у меня есть разумное объяснение, которое с течением времени вынуждены будут принять норвежцы и которое позволяет мне так страстно верить. Они убили меня, но к ним придет другой миссионер, более красноречивый проповедник Новой Церкви и уговорит их, прежде чем они распнут его на деревянных коленях своего идола и проткнут его сердце. Если же и ему не удастся переубедить их, то это обязательно сделает следующий миссионер.
Святая истина на Земле заключалась в том, что кровь мучеников — это семена Церкви. И эта истина еще более оправдывается здесь. Если вы убьете человека, чтобы заткнуть ему рот, он восстанет в каком-нибудь другом месте вдоль Реки. И на место предыдущего мученика придет человек, замученный в сотнях тысячах миль от этого места. В конце концов, Церковь победит! И тогда люди прекратят бессмысленные, порождающие ненависть войны и примутся за настоящее, единственно достойное дело — спасение своей души.
— То, что вы сказали о мучениках, столь же приложимо и к любому человеку, одержимому какой-либо идеей, — возразил Бартон. — Порочный человек, которого убили, также восстанет, чтобы и дальше творить зло.
— Добро обязательно победит. Не забывайте, что Истина всегда торжествует, — горячо начал Коллон.
— Я не знаю, какая была у вас возможность путешествовать на Земле и сколько лет вы прожили, — прервал его Бартон, — но, очевидно, и то, и другое у вас было столь ограничено, что вы так и остались слепы.
— Церковь основывается не только на вере, — закричал Коллон. — У нее есть нечто фактическое, материальное, на чем основывается ее учение. Скажите мне, друг мой, вы когда-нибудь слышали о ком-нибудь, кто после Воскрешения оставался мертвым?
— Да это же парадокс! — воскликнул Бартон. — Что вы имеете в виду? Мертвый после Воскрешения???
— Имеется по крайней мере три случая, подлинность которых удостоверена, и еще четыре, о которых Церковь слышала, но не в состоянии проверить это. Это были мужчины и женщины, убитые в одном месте на Реке и перенесенные в другое. Странно то, что их тела были воссозданы, но в них не было искры жизни. Так вот вопрос. Почему же так случилось?
— Не представляю себе, — пожал плечами Бартон. — Если у вас есть мысли по этому поводу, то говорите. Я слушаю. Вы говорите с уверенностью истинного знания.
Он знал об этих случаях, так как еще год назад слышал подобный рассказ. И сейчас Бартон хотел сравнить с ним рассказ Коллона.
Но это была та же самая история. Даже вплоть до имен людей, воскрешенных мертвыми. Суть заключалась в том, что эти мужчины и женщины были опознаны хорошо знавшими их на Земле людьми. Все они были святыми или почти святыми. Один из них был на Земле даже причислен к лику святых официальной церковью. Существовала теория, что они приобрели такое состояние святости, уже более не требовавшее необходимости проходить через «чистилище» Речной Планеты. Их души навсегда отлетели… куда-то… оставив позади себя только излишний груз материальных тел.
Скоро, как утверждала Церковь, многие достигнут такого же состояния. И их тела также останутся позади. С течением времени, если только его будет достаточно, Речная Долина станет безлюдной. Все избавятся от своей порочности, ненависти и озарятся любовью к людям и Богу. Даже наиболее испорченные, те, кто, казалось, были полностью потеряны, станут способны покинуть свою материальную оболочку. А для достижения этой благодати нужна только любовь!
Бартон вздохнул, громко рассмеялся и сказал:
— Еще одна сказка, чтобы вселить в людей надежду. Старые религии оказались дискредитированы — хотя не все смогли честно признаться в этом — и приходится изобретать новые.
— В этом есть смысл, — согласился Коллон. — И если у вас есть лучшее объяснение тому, что мы здесь находимся, то…
— Вероятно, я тоже могу сочинять сказки.
По сути дела, у Бартона было объяснение. Однако он не мог рассказать об этом Коллону. Из допроса Спрюса Бартон кое-что понял о том, что из себя представляют этики и каковы их цели. Многое из этого не противоречило теологии Коллона.
Спрюс покончил с собой, так и не успев объяснить, что такое «душа». Можно было только предполагать, что «душа» должна быть частью общей организации Воскрешения. В противном случае, если человек обретает «спасение» и больше не воскресает, то что будет продолжать нести в себе сущность человека. Поскольку послеземная жизнь могла быть объяснена законами физики, то «душа» тоже должна быть физической единицей, не связанной ярлыком сверхъестественности, как это было на Земле.
Многого Бартон не знал. Но у него перед глазами стояла подлинная картина того, как происходит Воскрешение на этой Речной Планете. Этой информацией никто из людей не располагал.
Это небольшое знание он планировал преумножить, из любопытства приоткрыть крышку и проникнуть в святая святых. Но для этого он должен достичь Темной Башни. И единственный способ быстро добраться туда — воспользоваться Экспрессом Самоубийств. Но сначала пусть его обнаружит кто-нибудь из этиков, и он должен будет одолеть его прежде, чем тот сможет убить себя, и каким-то образом извлечь из него дополнительную информацию.