Она кивнула, — Они все еще держат меня здесь, потому что хотят поместить в правительственный сейф-Хаус, где я не буду представлять никому угрозы.
— Чушь собачья, эти дома безопасности. Между прочим, в этом году они на грани потерять разрешение Верховного суда на несанкционированное задержание. Ты не представляешь для других опасности, Лэйла.
Ее голос поник и она сказала: — Я буду.
Я тряхнула ее за руку, привлекая внимание на себя. — Ага, первые несколько месяцев или даже пару лет, ближе к полнолунию тебе понадобится твоя стая, чтобы убедиться, что ты в безопасности, но это часть того, что они делают для своих членов.
— Моя стая?
— Твоя группа животных. Какого ты вида верживотное? — спросила я.
— Вида? — Она захлопала глазами все еще плача.
— Вид животного?
— Волк. Я вервольф. — Она произнесла это так, словно до конца еще не поверила в это.
— Тогда стая — это правильное слово. Разные виды животных называют группы животных по-разному.
— Я запомнила кое-что об этом с лекций, — сказала она.
— Ага, у тебя есть преимущество, так как ты изучала вервольфов.
— Их преступления, — сказала она и снова заплакала.
Ее брат похлопал ее по плечу продолжая держать за руку. Он посмотрел на меня, словно говоря: «Сделай что-нибудь». «Странно, но я уже привыкла, что большие, атлетически сложенные мужчины ждут, чтобы я все уладила».
Я снова тряхнула ее за руку, и, когда она не подняла взгляд, я сказала: — Лэйла, посмотри на меня. — Она не среагировала. — Маршал Лэйла Карлтон, посмотри на меня! — Может, дело было в титуле, но в итоге она сделала, как я хотела, и взглянула на меня с такой болью в глазах, с такой безысходностью.
Я тяжело сглотнула и поняла, что где-то внутри меня тоже стоят слезы. Постоянные слезы. — Ты хочешь поймать того, кто сделал это с тобой?
Она нахмурилась, а затем кивнула.
На миг я сильно сжала ее руку, а затем отпустила и одарила ее суровым взглядом, в котором она нуждалась. — Тогда вставай, одевайся, бери свое снаряжение, и пойдем ловить ублюдка.
— Я не могу…
— Тебя пырнули четыре раза, но благодаря ликантропии, ты в порядке. Больничные койки для больных, ты — не больная. Поднимай свою задницу, одевайся, и помоги нам поймать монстра, пытавшегося тебя убить.
Она выглядела шокированной.
Позади меня М-р. Карлтон сказал: — Следите за языком, — словно у него это вырвалось на автомате.
Я не принесла извинений, потому, как у него было так уже раньше с Сократом, а теперь практический с Лэйлой и мной. — Ты хочешь поймать того парня, который это сделал с тобой?
— Да, — ответила она, все еще не много с хрипотцой.
— Тогда вставай и сделай это.
Она посмотрела на меня почти растеряно, после чего, ее лица коснулась призрачная улыбка. — Ты серьезно?
— Черт возьми — да, серьезно. Одевайся и мы пойдем охотиться за плохими парнями.
Она внезапно искренне улыбнулась мне со все еще влажными от слез щеками. Мое внимание перехватил Роберт, стоящий по другую сторону кровати, продолжая держать за руку свою сестру, и одними губами произнес «Спасибо».
Иногда бывают такие дни, когда не ловишь плохих парней. А такие, когда помогаешь хорошим — почувствовать себя лучше. Мне понадобилось пять лет на то, чтобы понять, что вторая часть работы не менее важна, чем первая.
Переводчики: Sunriel, ArViSta, Бляшка, Светуська
Вычитка: Светуська
Сократ остался с Лэйлой объяснять ей и ее семье, что теперь для нее значит — быть вервольфом. Я отправилась в мотель забрать ее чистую одежду. Никки шел у меня за спиной, и мы почти дошли до главного выхода, когда кто-то окликнул, — Анита. — Я узнала этот голос.
— Проклятье, — выдохнула я и обернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с Олафом. Он шагал ко мне, пока Бернардо пытался догнать его. Не так много людей, вероятно, могут заставить, сто восьмидесяти пяти сантиметрового Бернардо гнаться за собой. Медсестры глазели на Бернардо, любуясь видом, когда он проходил мимо. За Олафом они наблюдали исподтишка, словно боялись смотреть. Некоторые взгляды были нервными — он же был просто огромным — а другие восхищенными, которыми женщины награждают симпатичных мужчин, не такие смелые, как на Бернардо, но как будто у них не хватало слов, и они чувствовали что-то иное в Олафе. «Если бы они только знали представление Олафа о сексе, они бы умчались прочь», но, как и все серийные убийцы — большую часть времени он выглядел вполне нормально. Вокруг него витала та энергия хищника, когда он подошел к нам. Так же на запястье у него была ярко-голубая повязка. «Пиздец».
Никки и Лисандро встали по обе стороны от меня, выдвинувшись чуть вперед. Такая позиция давала нам больше пространства для маневра и ставила их во главе на случай драки. Они были моими телохранителями большую часть времени, но прятаться за Эдуардом это одно дело, а если я стану прятаться за кем-то еще, то этого может оказаться достаточно, чтобы Олаф посчитал меня обычной девчонкой, и стоит ему посчитать, меня той, которой нужны мужики для защиты, в его глазах я могу стать еще одной потенциальной жертвой.
Я сделала, что должна была — вышла вперед. Никки не возражал, просто отступил и дал мне лидировать, Домино замешкался, но, как и Никки отступил, так что теперь наше расположение было вполне ничего. Я ни кем не прикрывалась.
Но Лисандро увидел, что я сделала, и позволил выдвинуться вперед. У них с Никки было все в порядке с мужским достоинством; они не стали заграждать мне проход, потому что никому и ничему им не требовалось доказывать. Это мне нравилось в них обоих.
А вот насчет здоровяка напротив нас — я не была так уверена. Он должен был быть так же уверен в себе, как и они, но он не был. Уверенными в себе, их делала не только сущность оборотней, а Олафа — неуверенным. Я стояла там, уставившись на здоровяка, и знала, что если бы мы были друзьями, у меня бы было много к нему вопросов, но мы ими небыли. Настоящие друзья верят, что ты не похитишь их, не станешь пытать, и не изнасилуешь, а насчет Олафа я в этом совершенно не была уверена. Завязывать с ним дружбу стало бы очень проблематично.
Бернардо догнал его и сказал, быстро проговаривая слова: — Кто-то еще в больнице?
Он встал так, что вроде и стоял между нами, но, все же не пересекал границы нашего личного пространства.
— Мы навещали Маршала Карлтон, — сказала я, но все мое внимание было приковано к Олафу.
— Ту, что подцепила ликантропию, — уточнил Бернардо.
— Ага, — подтвердила я.
Олаф просто таращился на меня своими темными, глубоко посаженными глазами, словно две впадины на лице, с мерцающими, как отдаленный свет во тьме очами.