— Ревность по работе и парочки бой-френдов, — подытожила я.
— Да.
Я отрицательно покачала головой. — Неужели он решил, что теперь я не его «маленькая подружка серийного убийцы»?
— Я не знаю.
Я закатила глаза, — Отлично, именно этого нам и не хватало.
— Олаф приехал в город, выспрашивая о слухах новых мужчинах в твоей жизни. Он спрашивал конкретно о Синрике.
— Почему конкретно про Сина, — спросила я.
Эдуард посмотрел на меня. — Про грех?
— Ему семнадцать и Синрик отвратительное имя для подростка.
— Но Грех, — сказал Эдуард.
Я снова пожала плечами. — Если бы он был совершенно другим парнишкой, то был бы бледным, одевался во все черное и писал стихи о смерти. Я действительно не в восторге от его прозвища. Но почему Синрик так беспокоит Олафа?
— Я думаю возраст.
— Потому что он подросток, или разница в возрасте между нами?
Эдуард сказал: — Ты такая же догадливая, как и я, он не говорил об этом, он задавал вопросы о Синрике. Хотел знать, «правда ли тот слух, что к тебе переехал подросток в качестве твоего любовника».
— Вот так прям и спросил об этом? — спросила я.
Эдуард, кажется, подумал об этом, а затем кивнул. — Он спросил: «Правда ли, что Анита живет с мальчиком подростком?» Я ответил, что «да», и тогда он спросил: «Он действительно ее любовник?» Опять, я сказал — «да».
— Неужели он никогда раньше не спрашивал о других конкретных любовниках? — спросила я.
— Нет, просто если бы у тебя было так много любовников, как говорят слухи, на это я бы сказал, что никто не может трахаться с таким количеством мужиков.
— Ты не хотел говорить ему, с каким количеством мужиков я спала, — сказала я.
— Часть ненависти Олафа к женщинам идет от мысли, что они все плетущие интриги шлюхи. Ты не с кем не занималась сексом, когда он познакомился с тобой, и поэтому у него не было с тобой проблем. Я подумал, что вероятно, хорошо было бы оставить количество любовников неопределенным.
Я не могла поспорить с его рассуждениями, но… — Ты не думаешь, что я могла перейти какую-то мистическую грань в мыслях у Олафа? Раз я ему больше не подружка, а просто еще одна шлюха, не захочет ли он похитить меня, пытать, насиловать и убить?
Эдуард снял очки и потер глаза большим и указательным пальцами. Он покачал головой. — Я не знаю, Анита, честно говоря, я просто не знаю.
— Дерьмо, это может все осложнить, — сказала я.
— И ты сломала ему запястье, так что он будет пытаться доказать, что ты не лучше на этом деле, чем он. Почти любой человек стал бы так делать.
— Я не хотела все ухудшать, Эдуард.
— Я знаю. — Он посмотрел на меня голубыми глазами, бледными и усталыми под тенью его ковбойской шляпы. Я все еще не могла привыкнуть к тому, что «Тед» носил ковбойские шляпы, а Эдуард нет. Эдуарду не нравились шляпы. Он засунул очки назад под рубашку, а не наружу. Так они меньше мешали отстреливаться.
— И что мне с ним делать?
— Черт, Анита, я не знаю. Если он решит, что ты просто шлюха, то ты никогда не сможешь с ним снова работать. И он может попытаться действительно пойти на тебя, после того как мы закончим дело.
— Ты имеешь в виду, сделать меня одной из своих жертв, — сказала я.
— Да.
Мы посмотрели друг на друга. — Это значит, я не должна проверять его в больнице, после разговора с Карлтон?
Он покачал головой, снял шляпу и провел рукой по волосам. Натянул ее обратно и подвигал ей, чтобы она села под удобным углом. Он был Тедом больше, чем за последние несколько лет, может быть, Эдуард тоже сейчас полюбил шляпы?
— Мне вообще не нравиться, что ты будешь в больнице, когда там Олаф.
— Ты же не просишь меня, чтобы я пропустила встречу с Карлтон, да?
Он покачал головой. — Ну, я же тебя знаю.
— Так как я не могу позволить страху перед Олафом, мешать мне, делать свою работу.
— Держать руку Карлтон не твоя работа, Анита.
— Нет, но я не хочу, чтобы Мика находился в этом городе с Ар… — дерьмо — с ними рядом.
— Согласен, — сказал Эдуард.
— Значат, мне остается просто сделать это.
— Я знаю, ты будешь осторожна.
— Как девственница в брачную ночь, — сказала я.
Он улыбнулся, но его голубые глаза остались нетронутыми. Он протянул руку назад, вынул темные очки из-под рубашки и нацепил их на глаза. И я не смогла увидеть, как они холодны и печальны. — Я не хочу убивать Олафа, пока он не поможет нам поймать этих ублюдков.
Это хорошо, что он сказал, что не хочет убивать его — пока. Не то, что он не хотел убивать Олафа, просто не сейчас, пока большой человек полезен в этом деле.
— Ты соблюдаешь свою традицию чуткого человека для Карлтон. Я постараюсь послать Ньюмэна с тобой, а ты попытайся оставить их обоих в больнице.
— Он не был бесполезным в лесу, Эдуард.
— Нет, но он новичок только что прошедший обучение, это означает, что он не будет нарушать правила, как мы.
— Никто не нарушает правила, как мы, — сказала я.
— Это не правда, много старых маршалов так делают.
Я подумала об этом и кивнула, — Согласна.
— Если посчитать Бернардо и Олафа с нами, то нет безжалостней в перегибе правил, чем мы, — сказал он.
Я усмехнулась, — Я учту их.
Он снова улыбнулся. Я задумалась, а улыбались ли его глаза за темными очками. — Я пойду и попытаюсь выследить больших злых вампиров, в то время как ты будешь растрачивать время в больнице. — Он начал отходить от меня.
— Эдуард, — позвала я.
Он заговорил, не оборачиваясь, — Извини, мне очень жаль, но пока я не знаю, какие намерения у Олафа по отношению к тебе, Анита, мне не нравится, когда ты далеко от меня.
Я коснулась его руки, заставляя посмотреть на меня. — Ты, в самом деле, сильно напуган идеей Олафа — похитить меня, нежели… Теми Кого Нельзя Называть?
Он медленно втянул воздух, а затем кивнул.
— Они будут стараться, чтобы самая Злобная Сука в мире, завладела моим телом Эдуард. Я буду хуже, чем мертва.
— Но они не станут тебя в первую очередь пытать, и я надеюсь, что ты достаточно физически сильна, что бы все еще остаться в здравом уме, а значит — мы сможем вернуть тебя. Если Олаф заберет тебя Анита, то нечего будет спасать. Ты и понятия не имеешь, что он делает со своими жертвами.
— А ты имеешь? — спросила я.
Он кивнул и выглядел бледным, даже сквозь летний загар.