Ревилл отпустил ее, и она повела всех по изогнутому подковой коридору в противоположный конец. Никто не заметил, как Берт и Чарли отстали и исчезли на лестнице, ведущей в салон. Кэйт остановилась перед двумя одинаковыми дверьми. Подойдя к правой, она выжидательно взглянула на хозяйку.
– Впусти их, – вздохнула леди Гермиона. Вытащив свои ключи, Кэйт открыла дверь и вошла. Снова чиркнула спичка. Темнота расступилась перед красным светом, проходящим сквозь ламповое стекло рубинового цвета.
Ревилл шагнул внутрь и зажмурился:
– Боже мой!
Мария с Джоко вошли вслед за ним. Лицо Марии стало белым как полотно. Вор тихонько присвистнул.
Стид оглядел комнату с беспристрастностью журналиста, затем начал записывать.
Мелисса шагнула в дверь, но тут же повернулась и с жалобным плачем бросилась на грудь Питеру.
– Уведи отсюда этого ребенка, – приказал ему Ревилл.
Лицо Гермионы стало мертвенно-бледным под краской. Ревилл повернулся к ней, взглядом пригвоздив ее к месту.
– Здесь не причиняется настоящего вреда, – стала оправдываться она. – Просто некоторые джентльмены любят такую обстановку, ну, и тому подобное.
– А по-моему, здесь даже запросто можно кого-нибудь убить, – сказал он.
Колодки для рук и головы, средневековая пыточная дыба, пара лежанок для сечения кнутом стояли посередине комнаты. Одна из стен была увешана цепями и кандалами, кожаными растяжками и всевозможными кнутами, от длинного кучерского до кошки-девятихвостки и короткого хлыста для пони. Кое-какие из висевших на стене предметов были такими экзотичными, что даже их названия были неизвестны. На столе у двери лежала железная маска, ухмыляющаяся подобно человеческой голове. Рядом с ней лежал висячий замок.
Стены комнаты были отделаны красным плюшем, пол был выкрашен в черный цвет. На всех лампах были красные стекла.
Ревилл подошел к окну, которое загораживали несколько брусьев. Он отодвинул их и открыл окно. Оно легко отворилось.
– Не забито гвоздями, – отметил он. – Видимо, здесь в этом нет нужды.
– Да, сэр, – голос Марии прозвучал глухо.
– Вы плачете, мисс Торн? – мягко спросил он ее.
– Я представить не могла, что на свете бывают такие ужасы.
– Я тоже.
Джоко положил ей руку на плечи:
– Хочешь уйти отсюда?
Она отрицательно покачала головой:
– Ты только будь со мной, и я смогу выдержать это.
Ревилл выглянул в окно.
– Миссис Бьюфорти, Стид, – позвал он. – Леди Клариса, если у вас есть желание, можете тоже взглянуть.
Леди Гермиона нерешительно подошла к нему. Вильям Стид мгновенно оказался рядом с ним. Провинциальная, оглушенная пережитым, молодая жена Монтегю последовала за ними, ожидая самого худшего.
– Смотрите, – указал Ревилл.
Стид покачал головой и отошел. Леди Гермиона взглянула туда, куда показывал палец инспектора:
– Ох, нет. Ох, Джордж… ох, нет… – словно слепая она прошла через комнату и вышла в коридор. Никто из присутствующих не сомневался, что ее сердце было разбито.
– Бедный Джордж, – пробормотала леди Клариса. Опустив голову, чтобы не видеть окружающие ее ужасы, она вышла в коридор.
– Мисс Торн, – голос Ревилла прозвучал устало.
– Да, инспектор.
– Пожалуйста, запишите то, что я вам сейчас продиктую. Мы осматривали небольшую область, где край выступа отломился. Если посмотреть на камень, он обломился совсем недавно. Повреждение выглядит свежим, нет никаких затемнений или признаков воздействия сырости. Ниже мы видим сломанный водосточный желоб. В точке излома металл светлый и блестящий.
– Я записываю, инспектор, – прислонясь к сильной груди Джоко, дрожащей рукой она вписала в блокнот точные слова Ревилла.
– Когда ты шел здесь, Уолтон, тебе чертовски повезло, что еще один кусок не отломился у тебя под ногами, – заметил Ревилл.
Джоко отстранился от Марии, чтобы выглянуть за окно. Он мрачно кивнул:
– Я прислонялся к крыше, инспектор, и не смотрел под ноги. Это слепое везение, что я не прошел дальше.
– Без сомнения, это слепая удача. Тебе повезло – бедняге Монтегю не повезло.
– Записала, Рия? – мотнул головой Джоко.
– Все до слова, – слезы блеснули в глазах Марии. – Ты тоже мог погибнуть, – она спрятала лицо у него на груди.
– Я не сомневаюсь, что если мы подойдем к кухне, то найдем рядом с ней куски камня и обломки желоба, – продолжил Ревилл. – Утром я пошлю констебля взглянуть туда.
Бережно, словно благословляя, инспектор закрыл окно и запер на задвижку. Снова покачав головой, он вышел в коридор вслед за Джоко и Рией.
– Вы удовлетворены, миссис Бьюфорти? – спросил он в коридоре.
Плач Гермионы превратился в поток громких, захлебывающихся рыданий. Она с трудом заставила себя кивнуть.
– А вы удовлетворены тем, что видели, мистер Стид?
– Я не вижу других объяснений случившемуся.
– Тогда я оставлю заключение прежним – Джордж Монтегю нашел свою смерть в результате несчастного случая.
Ревилл и Стид взяли Гермиону под руки и повели по коридору. Если прежде жажда мести придавала ей силы, то теперь она совершенно обессилела, потому что ничто уже не поддерживало ее. Ее рыдания было страшно слышать – идущие из самой глубины души, задыхающиеся, разрывающие грудь.
Остальные молча последовали за ними. Джоко обнял за плечи Марию и Мелиссу, и девушки прижались к нему.
Тихие слезы текли по щекам Мелиссы.
– Она действительно его мать? – спросила она. Джоко крепче прижал ее к себе:
– Боюсь, что да.
– Значит, для нее это еще ужаснее. Невысказанная мысль повисла между ними – юноша погиб на крыше «Лордс Дрим», пытаясь спасти Мелиссу от судьбы проститутки, которую ей бессердечно предназначала леди Гермиона.
«Святой» Питер предупредительно вышел вперед. На лестничной площадке он принял официальную позу привратника и поклонился:
– Изволите спуститься в салон?
Все трое улыбнулись. Джоко хмыкнул.
– Хорошая идея, Питер, – ответила Мария. – Нам не следует заставлять миссис Шайрс ждать.
– И я в точности так же думаю, мисс Торн. В коридоре остались только двое, лицом к лицу.
Кэйт приняла вызывающую позу, ее черная одежда, словно по мановению руки, стала выглядеть угрожающе. Она встряхнула головой, собираясь уйти. Герцогиня крепко схватила ее за руку: