В удобных для засад местах Штаб успел подготовить несколько десятков ложных объектов, и никто не позавидовал бы выброшенным туда десантникам. Мало кто из них остался в живых. Но эти умерли быстро, без долгих мучений, какие в изобилии предоставили им джунгли с нашей помощью.
Из прочих кое-кто дожил до утра и был эвакуирован. Немногие. Пожалуй, мы сравняли счет. Не по количеству убитых – их у нас было раз в десять-двадцать больше, чем у землян, – но по чувствительности потерь. Мы были готовы платить такую цену. Теперь, когда все началось по-настоящему, как минимум девяносто пять из ста твердиан поддерживали нас безоговорочно, готовые кричать: «Твердь свободна! Слышите вы? Свободна! Вы можете убить нас, но вам не убить нашей свободы!»
Нет, я не спорю с тезисом о том, что лучеметы, бомбы и десанты могут быть очень действенным средством привития нам «хороших манер». Вся тонкость в том, что они могут быть ими, а могут и не быть, в зависимости от обстоятельств.
Надо отдать должное командованию противника – больше оно не посылало своих солдат на убой. Тактика была изменена, а распространившийся было миф о поголовном кретинизме землян очень скоро рассеялся как дым. Уже начиная с третьего дня боевых действий в воздухе появились многочисленные беспилотные разведчики. Недисциплинированные волонтеры из чего только не стреляли по ним, но не сбили ни одного и лишь выдавали беспорядочной пальбой те места, которые разведчиков, собственно, и интересовали. Потом в небе появлялась боевая летающая платформа с установленными на ней мощными летаргаторами и разом накрывала изрядную площадь. Те, кого цепляло вскользь, каменели на несколько часов или суток, задетые лучом более серьезно – навсегда. Должен сообщить, что нет ничего хорошего в том, чтобы оцепенеть даже на час в джунглях Тверди, – ведь летаргатор эффективен только против существ с развитой нервной системой. Он точно так же обездвижит диких котов и падальщиков, но только не волчьих жуков и не бурых червей. По мне, уж лучше получить полную дозу резонансного излучения и отключиться навсегда.
Мы потеряли несколько катеров в бесплодных попытках сбить хоть одну летающую платформу. Наши маломощные летаргаторы, маломощные же лучеметы и даже попытка одного отчаянного пилота таранить платформу – все было впустую. С точки зрения землян, эти самоубийственные атаки напоминали, наверное, попытки сумасшедших куропаток заклевать ястреба. Что ж, и мы порой совершали глупые поступки. Мы ведь тоже были только людьми.
Хуже всего обстояло дело со связью. Земляне использовали мощные глушилки. Бывало, мы в течение целых дней не знали не только о том, что делается на Северном материке, но и в каких-нибудь сотнях километров от перебазировавшегося в глубину Дикой территории Штаба обороны. База «Дикий кот» стала подслеповатой и тугоухой. Что могли мы использовать, кроме радиосвязи? Очень немногое. К счастью, в партизанских войнах абсолютная координация действий всех формирований бывает нужна сравнительно редко.
А мы вели именно ту войну, к которой только и могли кое-как подготовиться, – войну партизанскую. Наши базы, пока еще оставшиеся необнаруженными, тщательнейше маскировались. Армия волонтеров разбилась на отряды по пятьдясят-сто человек в каждом и растворилась в джунглях. Даже у землян не хватило бы сил накрыть летаргаторами всю Дикую территорию. Они бы и за год не управились. Большой материк Тверди не зря был назван Большим, а велика ли освоенная людьми площадь? Она кажется большой, только если не смотреть на глобус. Джунгли. Горы. Буш. Тьма бухточек, скал и пещер на морском побережье, где так легко укрыться. Полным-полно мест, куда можно отскочить, нанеся внезапный стремительный удар. Наконец, мы имели мощную поддержку со стороны тех, кто не покинул свои дома.
В первую очередь это были фермеры. Очень многие записались в волонтеры, но многие и остались. Они по-прежнему обрабатывали свои поля и пасли скотину, как будто на планете не произошло ничего экстраординарного. Подумаешь, мол, большое дело! Какие-то группировки там, наверху, сцепились из-за власти, но при чем тут фермеры? Им-то от этой драчки какая радость? Фермеров всегда стригли, как овец, стригут и будут стричь, а кто именно – не все ли равно? Что нужно фермеру? Чтобы власть держала на уровне цены на продовольствие и давала кредиты, да еще чтобы фабрики производили нужные фермеру товары. Больше ничего, поняли? Эти ребята из Комитета совсем охренели: то им дай, это дай, при них заводы только автоматы и выпускали, а на что фермеру в хозяйстве автомат? Птиц с полей гонять? Так ведь нет на Тверди настоящих птиц-разорителей… Поэтому чем скорее установится хоть какой-нибудь порядок, тем лучше. И сделайте милость, господин хороший, отойдите чуть в сторону, не мешайте чинить трактор…
Таких фермеров земляне не трогали. Напротив, пытались расположить их к себе, создавали какие-то органы самоуправления, во главе которых в девяти случаях из десяти оказывались наши люди, и воображали, что имеют прочный тыл. Еще до вторжения землян в Штабе шли споры: оправдает ли себя такая тактика? Я высказался за нее, а Боб всячески меня поддержал. Мы были в метрополии, мы видели ее жителей. Ни одному из них и в голову не могло прийти, что практически все колонисты из старых лояльных колоний при одной мысли о Земле и землянах скрежещут зубами от злости. Наивные люди рая! Жить так, как они живут, и искренне не понимать, за что их ненавидят те, кто такую жизнь только в снах и видит! Поразительно, но факт.
Впрочем, земной генералитет мог иметь совсем иные установки – так, чисто теоретически. Однако мы с Бобом пренебрегли теорией и оказались в общем-то правы – метрополия всем весом наступила на эти грабли.
Если можно убить десантника тихо, без особого риска и не вызвав особых подозрений, то почему не сделать это? И фермеры это делали. Внезапно вспыхивали и сгорали дотла дома с ночующими в них солдатами. После устроенного на деревенской площади привала десантник надевал ранец, и в плечо ему впивалась отравленная колючка. Кто мог прикрепить ее к лямке? Ведь никто из местных не подходил к амуниции, лишь деревенские дети играли неподалеку…
В тех редких случаях, когда отыскивался виновник, десантники обычно не церемонились. Нам доносили о приказах командующего ни в коем случае не озлоблять население, но что такое подобный приказ для капрала, потерявшего уже третьего солдата из своего отделения, причем не в бою, а просто так? Был солдат – и нет солдата. Застрелен неизвестно кем, отравлен водой из колодца, по глупой случайности попал под жатку, помер в бане от угара, утоп в выгребной яме, потому что доски в сортире оказались кем-то подпилены, пропал без вести…
Десантники срывали злобу на фермерах. Были расстрелянные, повешенные, заживо сожженные. Уничтожались целые семьи. Командующий отстранял офицеров, заменяя их другими, но и другие в скором времени приходили к выводу: не бывает мирного твердианина, всех их надо брать к ногтю! В ответ фермеры убивали солдат и уходили с семьями в джунгли и горы.
Не все, далеко не все. Кто бы поставлял нам информацию о намерениях противника, если бы не жители «добропорядочных» сел?
Еще осталось много новопоселенцев – как минимум десятки тысяч. Эти были готовы сотрудничать с кем угодно, лишь бы им дали работу и обеспечили безопасность. Никто из нас особенно не винил этих людей, почти насильственно переселенных на нашу планету и еще не ставших твердианами, но и безопасности им никто из нас не обещал…