А что дальше?
– Мы так и не спасли тех... – горестно качая головой, промолвила Мария Ивановна, и я понял, что она говорит о людях, оставшихся в санатории. – Хотели, а не спасли, даже не попытались...
– Всех не спасешь, – глухо сказал Коля, а Матвеич смущенно покряхтел. – Ну, двоих взяли бы, ну, троих...
– Все равно...
– Что все равно? – пронзительно крикнула Инночка. – А они нас попытались спасти, когда нас отрезало? Им плевать было! Всем плевать было! Едой кидались, и то почти все мимо, вот и вся их помощь!..
– И тем не менее...
– И тем не менее мы в любом случае не могли им помочь, – рассудительно сказал Феликс. – Нас сразу потащило течением, а грести... нет, не выгребли бы. Тем более в темноте. Между прочим – кому как, а мне плавать по лесу больше не хочется. Впереди еще будут леса, Мария Ивановна?.. Так я и думал. Вот что, давайте-ка ставить мачту. Вон там, я думаю. Чьи тут вещи? Рубероид отсюда тоже убрать. Матвеич, ты нам не нужен, забирай свой ящик и лови рыбу. Коля, тебе особое задание. Доски – это хорошо, но нам нужны нормальные весла, так что бери нож и строгай, а мачту уж мы сами...
– И киль, – пискнул Викентий.
– Шверт, – поправил Феликс. – Видишь вон ту щель посередине? Как ты думаешь, для чего мы ее оставили?
– Для туалета. – Викентий слегка смутился. – Только она узкая...
– Не вздумай – промахнешься. Мы туда вобьем широкую доску... вот эту, пожалуй, и будет нам шверт. А отхожее место... ладно, потом придумаем. Провесим над водой пару досок и веревку, чтобы держаться. А пока – за борт.
– Женщинам тоже? – с негодованием спросила Надежда Николаевна.
Феликс все-таки смутился – оказалось, что он на это способен.
– Ладно... Начнем с туалета, а мачту потом...
* * *
Двуногая, как на лодке «Тигрис», мачта, растянутая проволочными вантами, вышла что надо – сразу видно, что мачта, не барахло какое-нибудь и при штиле не упадет. Хотя мы бы, наверное, справились лучше, если бы выспались ночью. Вторая ночь практически без сна! После обеда (чай с сахарной крошкой) мы подняли парус и попытались идти под углом к ветру, в первом приближении попутному. Заодно мы собирали плывущие поодиночке и стаями пластмассовые бутылки, отдавая предпочтение тем, что с пробками, за неполных два часа наловили сорок три штуки и заполнили их солоноватой забортной водичкой на тот случай, если вода с каждым днем будет солонеть. В азартной ловле тары не участвовали лишь Леня, Матвеич и Милена Федуловна – первый из-за толщины, мешавшей гнуться, второй удил не бутылки, а рыбу, а третья прямо с утра начала молиться и все никак не могла завершить этот процесс: шептала, размашисто крестилась и била поклоны, касаясь лбом палубного настила. Викентий за ее спиной выразительно крутил пальцем у виска.
Поля кончались, впереди опять чернел затопленный лес, и мы целились в просвет, подозревая в нем бывшее русло Радожки.
Отчаянно, нестерпимо хотелось есть. Скулил Цезарь, как видно, предчувствующий свою долю быть убитым, разделенным на порции и съеденным, если мы не найдем другой еды. У Матвеича за полдня не было ни одной поклевки, несмотря на неплохую, по его словам, наживку – еще в лесу он наковырял из-под коры каких-то личинок.
Судьба Цезаря решилась сразу же, как мы вплыли в лесные стены, и решилась пока положительно: на незатопленном пятачке высокого некогда берега спасались от наводнения два зайца. Один от нас удрал, храбро бросившись вплавь, второго Коля умертвил ножом. При этом некоторые отвернулись, но никто не протестовал против убийства зверька: животы подвело у всех.
Хорошо зайцам, когда дед Мазай сыт и добродушен...
– А это что? – показал Викентий, когда зайца еще не успели толком освежевать.
В полузатопленных кустах, приплыв неведомо откуда, застрял мертвый кабан. Матерый секач с клыками длиной в пядь, сильный и опасный зверь, пугало раззяв-грибников, вожак свинячьего стада и неутомимый производитель полосатых поросят, попросту утонул. Отрезанный половодьем, он спокойно ждал, когда вода схлынет, потому что знал, что она должна схлынуть рано или поздно. Так было всегда, каждую весну, так будет и сейчас... Потом он поплыл. Он умел плавать, и он плыл, сколько мог, кружа между деревьями, негодующе хрюкая, пытаясь забраться на наклонные стволы и коряги, но копыта соскальзывали и нигде не доставали до дна. И тогда, прежде чем окончательно обессилеть и захлебнуться, впервые в жизни громадный секач захрюкал не грозно, а жалобно...
А потом вода повлекла труп и, как бы в насмешку, вынесла его на мелководье, прибив к кустам на верщине затопленного холма. Окажись зверь тут с самого начала, он был бы еще жив.
Я зачалил плот за куст, и Коля с Феликсом спрыгнули за борт. Глубины тут не было и по пояс.
– Не тухлый, едреныть? – с жадным интересом спросил Матвеич.
– Вроде нет... Да помогите вы! Промокнуть боитесь?
Вода была еще холодная, купаться в такой я бы не стал. Зато и туша вепря не разила тухлятиной, во всяком случае, если не слишком принюхиваться. Просто замечательный свин, подарок судьбы, а если его мясо засолить... то есть закоптить, потому что соли у нас почти не осталось, то бульдог останется в неприкосновенности еще дней десять, если не больше...
Ну и что потом?.. Я старался не думать об этом, пока мы, надрываясь, втягивали тушу на плот, пока мы разделывали ее (та еще работенка – попробуйте прорезать кабанью шкуру затупившимся ножом, а я на вас посмотрю), пока спешно варили зайца и алчно насыщались, а вот когда над кирпичным очагом в облаке едкого ольхового дыма повис на палке первый шмат свинины, давить мысли о будущем стало невмоготу. И не только мне.
Плот медленно плыл в лесном коридоре, парус мы спустили и, отдавшись течению, лишь подгребали на поворотах, чтобы не въехать в древостой. Коля меланхолически достругивал последнее весло. А лес поражал своей низкорослостью. Подплыв к иным елкам, можно было без труда потрогать их верхушки. На одной, деловито луща шишку, сидела серо-рыжая облезлая белка, но мы, сочтя ее слишком ничтожной едой, проплыли мимо. Чао, зверушка, повезло тебе, что у нас есть кабан...
– Виталий, простите, – сипло подала голос Надежда Николаевна и откашлялась. – Вы можете позвонить куда-нибудь?
– Нет.
– А ваш мобильник?
Я покачал головой. Мне самому безумно хотелось дозвониться хоть куда-нибудь, попытаться узнать, что вообще происходит? Везде ли так, как у нас? И какого черта? И кто виноват? И доколе?.. Пытка неизвестностью – скверная пытка. Но мобильник разряжен, а подзарядить его, скажем, от ноутбука, мне вряд ли удастся: и напряжение не то, и разводка по контактам разъемов мне неизвестна, и из проводников электричества свободен только ржавый лом – весь провод ушел на ванты. А главное, нет во мне веры в то, что хотя бы один сотовый ретранслятор в округе еще работает, – наоборот, есть твердая убежденность в противном.