Нарубил. Принес. Свалил. Постоял в дыму, отдыхая от укусов гнуса. Ну и, понятно, услышал от босса, что бездельничаю, что мало принес и что надо идти еще. Ну и пожалуйста.
Теперь за топливом приходилось ходить дальше – вблизи все повырубили. Через месяц придется тащиться за ручей, а через полгода – на самые сопки.
Хотя если вдвоем с Надей, то…
– Я, наверное, кошмарно выгляжу, – сказала Надя, поймав мой взгляд.
– Угу, – согласился я, яростно расчесывая распухшее от укусов ухо. – Как мокрая ворона.
– От тебя дождешься сочувствия… Мог бы соврать, что я и сейчас ничего. Окаянный ты.
– Конечно. А кроме того, я люблю ворон. Особенно мокрых.
– Почему это?
– Их можно обогреть, обсушить. Вот так примерно…
Она не отстранилась. Понятия не имею, сколько времени мы стояли обнявшись. К счастью, хищники нами не интересовались. Убежден: если бы в эти минуты открылся Лаз, мы, конечно, побежали бы к нему, но побежали с известным сожалением.
Хорошая вещь этот колобок! Жаль только, что совершенно бесполезная, если не считать ее использования в качестве лучшего в мире телевизора с потрясающим изображением и бесконечным количеством каналов. Он даже запахи мог передавать.
А толку?
Мусор полагается вымести. Холодильник – набить едой. Это самое в проруби – выловить и выбросить, чтобы не поганило водоем. Человека, лишенного социума, – вернуть в него, если обе стороны не против. Пуля-дура, и та должна иногда попадать в цель, потому что если бы не попадала, то никто бы их, дур, не производил. Короче говоря, всякая вещь должна найти свое место. Я, например.
Вот и ищи.
Вот и ищу.
Пройти Вратами в один из открывшихся миров было столь же нетрудно, как перейти из одной комнаты в другую. Стерляжий на свой страх и риск проделал этот эксперимент, когда Врата открылись в пустынную и с виду безопасную местность, – вошел, потоптался, повернулся, наклонился и тронул колобок. Тут уж я завопил дурным голосом. Если бы наш начальник ненароком сунул палец в выемку, он бы остался в той пустыне навсегда. Вместе с колобком.
Кстати, его надо было как-то назвать. Вот только как? Пространственно-временной переместитель? Длинно. Темпоратор? Не нравится. Временщик? Нет, временщик – это не из той оперы, бироновщина какая-то получается…
Оставить все-таки Колобком? Хм… Не хочу, чтобы он ушел от бабушки, дедушки и меня.
Хронник?
Ага. Прием таблеток по часам и постельный режим в периоды обострения. С одиночным и сдвоенным «н» путается половина взрослого населения и все без исключения школьники.
Супер-Лаз?
Привратник – вот как я его назвал.
Стерляжего, Надю, Пескова и Аскольда Привратник иногда не слушался, то ни в какую не желая открывать Врата, то открывая их лишь на несколько секунд. Мне он повиновался всегда, и у меня не возникало даже мысли о том, что может быть иначе. Ведь я его чувствую! Я для него не бесполезное существо о двух ногах, я чем-то ему сродни!
Если бы он еще понял, что нам надо на Землю начала двадцать первого века! Порой казалось, что он попросту издевается над нами.
Шли дни. Привратник показывал картинки, мы пытались систематизировать их. Понятно, не по зверью, а по тем объектам, которые не могли свободно слоняться туда-сюда сквозь Врата. Я зарисовывал созвездия, когда Врата открывались в ночь. Я классифицировал солнца и луны. Мешало отсутствие бумаги. Где-то на периферии котловины Аскольд нашел меловые обнажения, и я делал пометки мелом на танковой броне.
Однажды Врата два раза подряд открылись в один и тот же мир. Там было такое солнце, что не спутаешь ни с каким другим, – точнее, даже два солнца, желтое и оранжевое, почти касающиеся друг друга и вытянутые приливными силами в смешные эллипсоиды. Я и прежде их видел, но не дважды подряд!
Стоп, а сколько всего миров доступны Привратнику? Во-первых, только кислородные, водные, с приемлемой силой тяжести, а во-вторых…
Не было никакого «во-вторых» – стыдно сознаться, но я не сразу это понял. Много ли во Вселенной кислородных миров? Ничтожно мало. Десятки, может быть. Десятки из миллиардов. Из триллионов. И, судя по всему, Привратник вел нас по этим десяткам, не забывая и Землю разных времен ее истории. Один раз на наших глазах он открыл Врата спонтанно, по собственному почину. Все-таки чувствовалось в нем родство с кольцом Лаза.
Энергогенератор – энергоприемник – кольцо – Привратник?
Яйцо – личинка – нимфа – насекомое? Цепочка метаморфоз. И способность к размножению – на каждой стадии?
В чем смысл? И есть ли он тут вообще? Имеет ли смысл искать смысл в том, что не имеет смысла?
Да тьфу нам на этот смысл! Не смысл нам был нужен, а самые начатки понимания. Не аналитики мы – разведчики. Разобраться бы с «как» и «что», а над вопросом «для чего» пусть думают головы поумнее наших.
Как-то раз вокруг вечернего костра возникла дискуссия: а сколько их всего, Привратников, обретается в землеподобных мирах? Ясно, что мало, но вряд ли наш экземпляр один-единственный. Как часто они напрямую связывали Землю с какой-нибудь иной планетой? В связи с этим Надя заметила, что, вероятно, не все известные палеонтологам ископаемые организмы имеют земное происхождение, а может быть, и не все ныне живущие. Как определить? Генетический анализ вряд ли поможет – очень может быть, что вся жизнь во Вселенной имеет один корень. Сначала на подходящую, но бескислородную планету открывается Кошачий Лаз, сквозь него проникают бактерии, споры сине-зеленых водорослей, со временем планета становится кислородной, и тут уже начинается работа Привратника…
– Д-домыслы! – оборвал Стерляжий.
– Почему? – Надя была готова спорить. – Откуда, например, на Земле берутся новые штаммы вирусов и бактерий? Прямо на Земле и мутируют? Ой ли? Полтора века назад никто не слыхал о гриппе. Да мало ли болезней, вдруг появляющихся неизвестно откуда и исчезающих неизвестно куда! Жаль, я не медик…
– Хорошая у нас компания, – не выдержал я. – Одна не медик, другой не биолог, третий не инженер… – Тут дым костра попер прямо мне в лицо, и я закашлялся прежде, чем мне велели заткнуться.
– Нет, а правда, – не унималась Надя, – как можно доказать, что на Земле периодически открываются Врата?
– Пропажи людей, – встрял Аскольд. Ему давно не терпелось вставить словечко.
– Не вычленить, – бросил я, отхрипев и откашлявшись. – Преступники, спецслужбы, да мало ли что еще. Бегство с инсценировкой смерти. Сокрытие следов. Канавы, печи, водоемы… – Я посмотрел на Стерляжего и добавил: – Канализационные коллекторы…
Он только фыркнул в нечесаную бороду.
В чем-то Аскольд был прав. Пропавшие люди, караваны, корабли, разбойничьи ватаги, бродячие труппы, отряды гоплитов и ландскнехтов, не вернувшиеся из джунглей и пустынь экспедиции… Неизвестно куда исчезнувшие одиночки и группы, индивиды и племена. Как не заглянуть во внезапно раскрывшиеся Врата? Неужели я бы не заглянул? А впрочем, хватает и благоразумных. Без сомнения, многие сейчас же бежали от Врат прочь со всех ног, крестясь и бормоча охранные заклинания, и впоследствии рисковали угодить на костер, если проболтаются, будто видели дьяволову пасть или еще что-нибудь похуже, – но многие победили любопытством страх, рискнули заглянуть и войти… Для чего? Чтобы сменить шило на мыло, если Врата спонтанно захлопнутся за спиной?