Яростное желание разыскать Лэнигана мучило его пару дней, а потом медленно исчезло, когда стало ясно, что деньги не прибыли вместе с ним в Билокси. Наоборот, с каждым новым днем они, казалось, уплывали все дальше.
– Как ты думаешь, получим мы деньги или нет, Чарли? – едва слышно спросил Витрано, изучая пол.
Так он не называл Богена уже долгие годы. В фирме, где все пылало ненавистью, о подобной фамильярности забыли.
– Нет. – Последовала пауза. – И нам здорово повезет, если не предъявят обвинений в суде.
Зная, что телефонные звонки отнимут не менее часа, Сэнди решил начать с самого деликатного. Из машины, оставленной на стоянке у госпиталя, он позвонил жене и сказал: вернусь поздно, так поздно, что придется, может быть, остаться в Билокси. Сын его играл в юношеской сборной по футболу. Извинившись, Сэнди взвалил всю вину на Патрика, обещая объяснить детали по возвращении. Остававшаяся дома жена восприняла его слова значительно спокойнее, чем он ожидал.
Застав свою секретаршу на рабочем месте, Сэнди узнал у нее кое-какие номера телефонов. У него были в Майами двое знакомых юристов, хотя нечего и думать о том, чтобы в семь пятнадцать вечера кто-нибудь из них сидел в офисе.
Домашний телефон одного молчал, по другому сказали, что глава семьи разговаривает с клиентом.
Пришлось тревожить коллег в Новом Орлеане, и в конечном итоге Сэнди получил номер Марка Берка, считавшегося в Майами отличным специалистом по уголовным делам. Оторванный звонком от ужина, Берк не выказал особого восторга, однако слушал внимательно. Около десяти минут Сэнди вкратце излагал историю Патрика Лэнигана, не забыв и о последних новостях относительно Евы. Этим и вызван неожиданный звонок, пояснил он. Рассказ заинтересовал Берка, не упустившего случая похвастаться не только знанием уголовного законодательства, но и инструкций иммиграционного кодекса. Сразу после ужина он обещал проконсультироваться со знакомыми, и Сэнди сказал, что через час перезвонит.
Чтобы отыскать Каттера, потребовалось набрать три номера. После двадцати минут бессмысленной болтовни он наконец согласился прийти на встречу в кафе. Подъехав туда, в ожидании прихода Каттера Сэнди еще раз связался с Берком.
Берк сообщил, что Ева Миранда действительно в Майами, в федеральном центре для временно задержанных лиц.
Пока ей не предъявлено никакого обвинения. Увидеться с ней сегодня невозможно, и будет очень трудно сделать это завтра: в соответствии с законом ФБР и таможенная служба имеют право держать человека с фальшивым паспортом под стражей до четырех дней, прежде чем можно будет подать просьбу об освобождении под залог. В данных обстоятельствах это оправданно, сказал Берк. Подобные люди привыкли быстро уносить ноги. Было несколько клиентов, которых ему приходилось навещать в этом центре.
Далеко не худшее из возможных мест. Ева находится там в отдельной камере, и жизни ее ничто не угрожает. При благоприятном стечении обстоятельств утром ей позволят воспользоваться телефоном.
Сэнди заметил, что особой спешки хлопотать об освобождении нет, поскольку кое-кто на свободе сгорает от желания как можно быстрее найти ее. Берк сказал, что попытается утром увидеться с подопечной. Гонорар его составит десять тысяч долларов.
На последнее Сэнди согласился сразу же.
Кладя трубку, он заметил, как в кафе вошел Каттер и уселся за пустующий у окна столик.
Сэнди выбрался из машины и направился внутрь.
* * *
Ужин представлял собой стандартный готовый набор в бумажном пакете, разогретый в микроволновой печи и уложенный на покрытый множеством царапин старый пластиковый поднос. Несмотря на голод, Ева почувствовала нечто вроде отвращения. Доставили ужин в ее камеру со стенами из шлакоблочных кирпичей две одетые в форму тучные женщины; у их поясов болтались связки ключей. Одна спросила, как идут дела. Ева пробормотала что-то на португальском, и обе вышли. В толстой металлической двери имелся небольшой квадратный глазок, сквозь который время от времени доносились голоса других заключенных женщин. В целом же здесь было тихо.
Ей не приходилось прежде бывать в тюрьме даже в качестве адвоката. За исключением Патрика она не могла припомнить из числа своих друзей ни одного, кого бы лишили свободы. Изначальное потрясение сменилось страхом, уступившим место унижению: сидеть в клетке, подобно пойманному животному! В течение нескольких первых часов сил придавали только мысли об отце – ему сейчас, без всяких сомнений, намного хуже, чем ей. Господи, только бы его там не мучили!
Общаться с Богом в камере оказалось даже легче. Ева молилась за отца и за Патрика, подавляя в себе искушение обвинить во всех бедах Лэнигана. Давалось это с трудом.
Большая часть ответственности лежала, как ни крути, и на ней. Слишком уж быстро поддалась она панике и ударилась в бега. Патрик ведь учил, как действовать, не оставляя следов, учил растворяться в воздухе. Ошибка была ее виной, а не его.
Подложный паспорт – в общем-то чепуха, подумала она, и проблема решится довольно просто. В стране, где такой уровень насилия и ощущается явная нехватка тюремных камер, столь незначительное нарушение закона далекой от всяких преступных помыслов женщиной закончится штрафом и быстрой депортацией.
Мысль о деньгах успокаивала. Завтра она потребует адвоката, и хорошего. В кабинетах ответственных бразильских чиновников раздадутся звонки: имена и номера телефонов ей известны. Денег хватит на то, чтобы купить кого угодно.
Очень скоро она выйдет отсюда и отправится домой на помощь отцу. Спрячется в Рио – это несложно.
В камере тепло, дверь заперта на ключ и охраняется множеством вооруженных мужчин – здесь безопасно.
Люди, пытавшие Патрика и захватившие ее отца, сюда не проникнут.
Ева выключила забранную на потолке металлической сеткой лампочку и вытянулась на узкой койке. ФБР непременно сообщит Патрику о ее задержании, может, он уже знает об этом. Он наверняка мысленно перебрал не менее десятка способов ее освобождения и не заснет до тех пор, пока не сведет свой список к трем наиболее перспективным.
“Удовольствие заключается в том, чтобы все спланировать”, – много раз повторял он.
Каттер заказал стакан содовой и небольшой жареный пирожок. Поскольку рабочий день уже закончился, темный костюм и белоснежную сорочку он сменил на джинсы и рубашку с короткими рукавами. Самодовольная улыбка казалась на его лице совершенно естественной. Сейчас, когда девчонка найдена и заперта в камере, чувство превосходства вполне закономерно.