– Ну а теперь вернемся к нашей основной теме, – произнес самый старший из присутствовавших. Хотя он тоже носил майорские погоны, среди пришельцев его считали дирфактом. Остальные же были всего лишь фюрстами. – Напомню, вчера в ночном бою мы потеряли пятерых кибберов. Это непростительное расточительство, но, что самое неожиданное, два киббера предположительно были уничтожены пехотинцами противника. Видеофайл с вернувшегося киббера расшифрован, и теперь мы можем сказать со всей определенностью, что пехотинец противника появился из укрытия и каким-то невероятным образом сумел опередить в быстродействии двоих кибберов. Другая пара кибберов уничтожила и его, и второго пехотинца, когда тот выскочил из-за того же укрытия, это так, и все же этот случай не имеет прецедента. Прежде противник наносил только артиллерийские и ракетные удары по площадям, теперь же он способен противостоять нам в открытом бою.

– Прошу прощения, дирфакт, хотелось бы отметить, что противник использует кинетические пушки. Им удалось сделать аналоги наших систем, полагаю, необходимо доложить об этом на Дифт.

– На Дифте и без этого полно проблем, – возразил другой офицер. – Полагаю, нет причин для паники, ведь наличие одного прототипа – это еще не промышленное производство. Вспомните хотя бы, какие мы задействуем мощности, чтобы получать новых кибберов. Если противник запустит подобные предприятия, наша разведка скоро об этом узнает. Полагаю, не нужно напоминать, что у нас большое преимущество и государственные органы в основной своей массе принимают в этом конфликте нашу сторону.

– Не могу не согласиться с вами, дорогой Шанен, – сказал майор Йони, – однако по всем показателям отдел «Р» должен был давно лишиться средств к ведению оборонительной войны, это же нам обещали и наши друзья в правительстве человеческой Федерации, однако, несмотря на наши очевидные успехи на планете Лизаро, боевые действия там все еще ведутся.

– Что вы хотите сказать, Йони? – спросил дирфакт.

– Лишь то, ваше первейшество, что наша логика иногда недооценивает поведение людей – их мотивации и поступки.

– Хорошо, я не буду сообщать на Дифт, хотя и имею такие полномочия. Я передам наши соображения дисмаггеру…

– Но… ваше первейшество, – Йони обменялся настороженным взглядом с коллегами, – ваше первейшество, не поймите меня превратно, но дисмаггер может неверно истолковать…

В комнате повисла тишина, на бледных лицах пришельцев проступили свинцовые тени. Все они испытывали страх перед дисмаггером, который славился крутым нравом. Дисмаггер имел право приговорить к смерти любого без объяснения причин. Если причиной смертного приговора было его плохое настроение, Верховное командование на Дифте принимало ее как уважительную.

– И тем не менее… – Дирфакт поднялся, давая понять, что совещание окончено. – Я не вижу иного выхода, дисмаггер – полномочный представитель, ему и решать, что предпринимать дальше. Кстати, Шанен, так уж ли вам необходимо пускать изо рта этот дым? Я уже несколько раз видел, как вы это проделываете, честно говоря, выглядит просто глупо.

– Но, ваше первейшество, курение – одна из распространенных привычек людей, тем самым я сокращаю между нами дистанцию.

– Вы еще сексом с ними займитесь, чтобы сократить дистанцию до минимальной.

– В Бакардии, ваше первейшество, я специально посетил публичный дом, чтобы узнать о сексе побольше.

– Ну и что же – узнали?

– Узнал, ваше первейшество, оказалось, что пускать изо рта дым намного проще, да и со стороны это выглядит куда менее глупо.

39

Сержант Крейцер и с ним десять человек его группы прибыли на объект «Шадрин» через два часа после получения приказа. Трехосный вездеход армейского образца остановился возле ворот, на вышке справа с запозданием повернулась пулеметная турель.

– Проснулся, сторож, – презрительно произнес сержант.

– Кто вы? – раздалось из-за ворот.

– Сержант Крейцер, по приказанию майора Йони!

– Одну минуту…

Створки ворот начали медленно открываться, в свете фар вездехода появился гражданский, он изо всех сил вращал ручкой приводящий механизм.

– А электричества у них нет, командир? – спросил один из людей Крейцера.

– А я почем знаю?

Наконец створки открылись на нужный угол, и вездеход медленно вполз на территорию объекта. Гражданский закрыл ворота и подбежал к машине.

– Здравствуйте, камрад сержант, я инженер-смотритель Роуз, это я звонил в отдел вооружений…

– Понятно. Гонза, гаси фары, я ничего не вижу.

Водитель выключил фары, стали видны тусклые фонари.

– А почему освещения нет? Мне-то огонь без надобности, но странно как-то…

Крейцер перепрыгнул через борт и приземлился рядом с Роузом. Тот протянул руку:

– Инженер Роуз.

– Очень приятно. – Сержант нехотя пожал холодную ладошку. – А чего у вас охрана спит?

– У нас людей не хватает, часто они стоят по две смены кряду, очень устают.

– Понятно.

Крейцер прищурился, напрягая глаза, – в предутренних сумерках он не мог разглядеть ограду позади ангара.

– Эй, а где забор-то?

– Он еще не готов, камрад сержант, закончим через пару дней, просто мы недавно переехали…

Крейцер посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Да ты что, умник, если армейские… отставить «армейские»… если противник узнает про это, они вас тут втроем перережут.

– Понимаю, но это зависит не от нас. – Инженер виновато развел руками. – Пока вон даже ворота приходится вручную открывать – генератор слабенький, едва на поддержку технологии хватает.

Крейцер повернулся к машине.

– Ждите здесь, я пойду переговорю с инженером…

Он поправил на плече автомат и пошел в сторону ангара, Роуз засеменил следом.

Сержант Крейцер был военспецом, человеком, отслужившим в армии по контракту и принявшим предложение бывшего врага – штаба генерала Тильзера. Так поступали многие армейские, не найдя своего места в гражданской жизни и соблазнившись заманчивыми посулами. Он, правда, поставил условие – не воевать против армии. На него пытались надавить, но быстро поняли, что это бесполезно, и перебросили сначала на Лизаро, а потом сюда – воевать с неизвестно кому принадлежавшими военными силами.

Крейцер согласился, и ему обычно почти удавалось обмануть себя, убедить, будто он воюет не против своих, но иногда по ночам в нем просыпалась солдатская совесть, и тогда он чувствовал себя сволочью.

В ангаре Роуз подвел сержанта к загону наподобие того, в котором держат скот. Правда, здесь оказалось чисто, пол был выстлан резиновой плиткой, а огромный жестяной куб в углу загона, по словам инженера, служил отхожим местом.