– И где же я найду четыреста штук баксов? Да еще наличными?
– Я тебя уверяю: для игрока «основы» в «Челси» или «Валенсии» четыреста тысяч не проблема. Даже наличными.
Явился официант, принес для футболиста зеленый чай. Почтительно налил из чайничка в чашку.
– Притащи мне еще штрудель, – скомандовал ему Ботя.
– Не понимаю, – скорее для проформы проворчал юный форвард, когда официант отошел, – почему бы не написать в договоре все, как есть?
– Чтоб я платил все налоги? – усмехнулся агент. – И спал спокойно?
– Да мне-то какая разница, какой процент в договоре, – вздохнул футболист. – По мне, чем меньше, тем лучше. Вы ведь рискуете, не я. А ну как сделка совершится, а я вам эти четыреста штук кэшем не отдам?
– Отдашь, мой дорогой, отдашь, – сыто произнес Ботя. – Мне все долги всегда отдают.
– А если все-таки кто-то НЕ отдает? – хитрым и острым глазом глянул на него футболист.
– А у тех, кто не отдает, – ответил ему тяжелым взглядом агент, – обычно бывают неприятности. Очень крупные неприятности.
– Какого рода? – усмехнулся игрок, испытующе глядя на Ботю исподлобья.
– Их в землю закапывают, – твердо проговорил толстяк. А потом расплылся в улыбке и добавил: – Шутка.
Протянул нападающему через стол авторучку «Монтеграппа» с золотым пером.
– Ты давай, подписывай, подписывай.
Игрок вздохнул, взял ручку и стал подписывать контракт: каждую страницу, одну за одной…
Когда футболист выходил из ресторана, швейцар поклонился ему, вымолвил:
– Подождите, пожалуйста, одну минуточку, сейчас подгонят вашу машину. – А потом протянул игроку шариковую ручку и клочок бумаги: – А автограф можно у вас попросить? Для сына. Очень он за вас болеет.
Футболист довольно улыбнулся, а потом вывел на листочке размашистую подпись: «Кондаков».
* * *
…Вечером того же дня разговор агента с форвардом слушали двое. Столик в ресторане, за которым обычно решал свои дела Ботя, давно уже был оборудован «жучком».
– Вот ведь сволочь, – протянул первый слушавший, когда из магнитофона донесся скрип пера, которым форвард подписывал контракт.
– Ну надо же! – удивленно бросил второй. – Молодой гаденыш от нас уходит!
– Кто ему разрешил, твою-то мать?!
– Мамой клянусь, ему это с рук не сойдет! – в сердцах ударил кулаком о ладонь первый.
– Думаешь, с ним пора разобраться?
– Думаю, пора, – кивнул первый.
– Ты имеешь в виду Ботю?
– Какого, на хрен, Ботю?! С Кондаковым надо разобраться!
– Не жалко?
– Жалко – у пчелки! – яростно воскликнул первый. – А этот сученыш слишком уж наглым стал. Надо же: такой молодой – и такой наглый!
– А как ты его собираешься проучивать?
– Уж найдем способ, не беспокойся.
– Да я насчет способа и не беспокоюсь. Я о другом волнуюсь: как бы твои костоломы-головорезы не перестарались. А то получим вместо игрока, который пять «лимонов» стоит, инвалида. Или – вообще труп.
Три месяца спустя
Ночь, когда убили центрфорварда Кондакова, подходила к концу. Небо чуть посинело. Ожидался рассвет – словно дополнительное время в затянувшемся, измотавшем все нервы матче…
«Порше», в котором ехали Опер и подозреваемый Карпов, подкатил к зданию базы. Следом подъехала милицейская «шестерка», которой управляла Варвара. После разговора на мосту «Порше», ведомое футболистом, лихо стартануло и совершенно без видимых усилий унеслось со скоростью сто шестьдесят. «И это Карпов еще не торопится. Машину бережет», – вздохнула-позавидовала Варя. Она закусила губу и устремилась в погоню: не в ее правилах было кому-то уступать! Даже в таких заведомо невыгодных для нее условиях. Милицейская «шестерка» выла, тряслась, гремела, мотылялась по мокрой дороге, но Варвара выжимала из развалины все возможное, все хорошее, доставшееся от далекого предка – «Фиата». В итоге на площадку перед корпусом она зарулила только на полминуты позже «Порше», и наградой ей стали недоуменно-восхищенный взгляд Карпова и усмешка Опера:
– Ну, Варвара, ты даешь!
Все вместе, втроем, они подошли к входу в корпус, а на крыльце их уже встречал взволнованный следователь.
Пропустив Карпова вперед, он приблизился к Малюте и прошептал:
– Мы потеряли Анжелу.
– Какую, на хрен, Анжелу?! – непонимающе уставился на молодого Костика Опер.
– Кондакову.
– Кондакову?!
– Да, жену убитого. То есть вдову.
У Варвары похолодело под ложечкой: ей примнилось, что следак говорит о «потере» Анжелы в том смысле, в каком об этом говорят врачи. Что она тоже кем-то убита, что нашли ее труп и на их плечи падет еще одно расследование.
– То есть как это «потеряли»? – нахмурился Опер. Его мысли, похоже, развивались в том же направлении, что и у Вари.
– Ну, найти ее нигде не можем, – объяснил Костик.
– Ф-фу, умеешь же ты пугать, – буркнула Варя в сторону следака.
Опер подозвал покуривавшего на крыльце милиционера-сержанта и скомандовал ему, указав на Карпова, беспечно стоявшего на крыльце в сторонке:
– Давай, проводи этого бегуна в столовую, ко всем прочим.
А сам повернулся в сторону Костика и нахмурился:
– Поясни-ка мне поподробнее про эту вновь испеченную вдову и где вы ее потеряли?
– Ну, я узнал телефон и позвонил Анжеле Кондаковой домой, в Питер. Подошла ее мать. Я спросил: где в данный момент находится ее доченька.
– Пять часов утра. Самое время для подобных звонков. Перепугал, наверно, старушку до смерти.
– Да маманя эта совсем не старушка! – оправдываясь, сказал Костик. – Скорее, молодушка. Ей лет сорок пять, судя по голосу, – не больше.
– Ну и как же ты эту молодушку успокоил? – Опер подмигнул Варваре и передразнил следака: – «Не беспокойтесь, мамаша, ваша дочка, кажется, жива. Во всяком случае, пока, в отличие от зятя».
Варя фыркнула.
– Очень я с ней тактично поговорил, – слегка разобиделся Костик, – и извинился десять раз, и успокоил.
– Ну ладно, ладно. Верю, что ты, Костик, у нас мальчик воспитанный. Про смерть любимого зятя питерской тещеньке не говорил?
– Да нет пока. Придумал, что у Кондакова чемодан украли.
– Лихой полет фантазии. И что же тебе твоя молодушка-мама рассказала про доченьку-вдову?
– Сказала, что Анжела Кондакова находится в турпоездке, в Шри-Ланке. Это Цейлон теперь так называется. «Когда должна вернуться?» – спрашиваю. «Сегодня утром, – говорит, – Анжелочка прилетает с Цейлона в Москву, в одиннадцать часов, рейс шестьдесят шесть двенадцать». Ну и дала мне сотовый номер Анжелы. И еще, на всякий случай, я вызнал у нее телефончик одной ее подружки, с которой Кондакова вместе на курорт летала…