– Сем-мья, чтоб ее, – прошипел Эжен.
Он швырнул водителю обещанные пять долларов и рывком выбрался из машины.
– Николай!
Сынуля его окрика не ожидал. От неожиданности плюхнулся в лужу – задницей в новых джинсах. Няня отшвырнула недокуренную сигаретку, бросилась к хозяину:
– Ой, Евгений Николаевич! А мы вас не ждали!
– Я вижу, – буркнул Эжен.
– Папа, папка! – прокричал Николенька. – Видишь, у меня тут водная катастрофа!
– Чудесно, – хмуро кивнул Женя и пообещал сыну: – Джинсы сам стирать будешь.
Николенька выбрался, наконец, из лужи. Из белых кроссовок выливались потоки воды.
– Где мама? – хмуро спросил Эжен. Обе хороши!… Тоже мне, няньку наняла: мальчик по колени в воде, а та стоит, покуривает.
– Мама? – удивленно переспросил Николенька.
– Анастасия Андреевна? – фальшиво удивилась няня.
– Она уехала к тете подруге! Уже два дня! – доложил сын. – Или двадцать два.
– К какой именно «тете подруге»? – ледяным тоном уточнил Евгений.
– Она… она не сказала, – опустила голову няня. – Обещала, что сама нам звонить будет.
– Ну и как? – скривился Эжен. – Звонит?
Няня потупились.
– Ладно, все. Домой, – велел Эжен. В голове вертелось ехидное начало миллиона анекдотов: «Вернулся муж из командировки…» А на душе… Женя сам не ожидал, что в Москве на душе у него будет так омерзительно. Или, может, просто начинается похмелье?
* * *
В то же самое время в подмосковной деревне Богородское по-колхозному одетая женщина с недоверчивостью смотрела на городского парня, появившегося откуда ни возьмись у нее на крыльце.
– Здравствуйте! – просиял Арсений. Он прямо-таки лучился доброжелательностью. – Я с автобазы, из комитета комсомола.
За долгий путь до Богородского он тщательнейшим образом продумал свою легенду.
– С какой еще автобазы? – подозрительно спросила женщина.
– А где муж ваш покойный работал, – со всей открытостью пояснил Сеня. – Илья Валерьевич.
Что-то дернулось в лице женщины. Она вышла к Арсению на крыльцо и плотно притворила за собой дверь в дом.
– И чего тебе надо? – весьма нелюбезно спросила она.
– Дело в том, – с комсомольским задором начал Арсений, – что супруг ваш, Илья Валерьевич Валентинов, был представлен к медали в честь сорокалетия Победы. И медаль эта на автобазу пришла, да только Илья Валерьевич к тому времени уже у нас в коллективе не работал…
– Да он и не воевал вообще… – с хмурой подозрительностью проговорила тетенька.
– Ну, значит, он был тружеником тыла, – лучисто пояснил Арсений. – И не только медаль Илье Валерьевичу положена. Еще ему дали в честь Победы премию, двести рублей. Поэтому меня послали сказать вам, чтоб вы, Анфиса Сергеевна, эту медаль и премию за своего покойного супруга получили.
– Где ж ты, комса, был столько лет? – прищурилась хозяйка. Подозрительность ее после упоминания о двухстах рублях несколько уменьшилась, однако полностью на нет не сошла. – Где мы, а где Победа!… Четыре уж года прошло.
– Бюрократия, – бесхитростно развел руками Арсений. – Затерялась медаль, да и приказ о премии потерялся. Никто и не вспомнил. А я тут порядок в архивах наводил, вот и нашел. Ну, и дай, думаю, к вам съезжу. Награда нашла героя и все такое.
– Ну, раз так… – женщина на секунду задумалась и облизнулась. Арсений понимал ее замешательство. Двести рублей в самом деле деньги немалые и в любом хозяйстве нелишние. – Ну… Давай, что ли, деньги свои. И медальку.
Арсений был готов к такому повороту.
– Не могу прямо сейчас вручить их вам, дорогая Анфисочка Сергеевна. Вам самой надо на автобазу приехать. В бухгалтерию и партком. Расписаться и получить. В торжественной обстановке. Я только, так сказать, вестник. Вроде курьера… Может, Анфиса Сергеевна, вы в дом меня пригласите? Дорога дальняя, в горле все пересохло. Пить хочется…
– Нет, – твердо сказала тетенька. – В дом мы не пойдем. – Ее подозрительность, вроде было угасшая, вспыхнула с новой силой.
– Ну и ладно, – добродушно согласился Арсений. – Тогда вы мне, прямо здесь, кое-что расскажите. Для отчетности. Вы ж понимаете, меня проверять будут – правда ли я к вам ездил или, может, пиво пил. Рабочий день все-таки. Мне за сегодняшнюю поездку отгул обещали…
«Плохо, что тетка такая зашуганная, – мелькнуло у Арсения. – Воров она, что ли, боится? Чего она так охраняет? Поросенка своего?… Ну, ладно – попробую разговорить ее прямо здесь, на крылечке…»
– Скажите вот мне, пожалуйста, – продолжил он, – когда Илья Валерьевич скончался?
Тетка смерила юношу неприветливым взглядом, но все-таки выдавила из себя:
– Двадцать третьего декабря.
– Восемьдесят пятого года?
– Да, восемьдесят пятого.
– А где он похоронен? На каком кладбище?
– На Котляковском.
– Номер участочка не помните?
– А зачем это тебе? – хмурость хозяйки нарастала.
– Ну как же! – заискрился Арсений. – Цветы возложить. Может, оградку, если надо поправить.
Продемонстрировал военно-патриотическое воспитание.
– Участок его я не помню, – твердо заявила тетенька.
– Может, у вас номер его записан?
– Нет. И не записан, – отрубила хозяйка.
Арсению вдруг почудилось какое-то шевеление в доме. Скрип половицы, что ли.
– Сама я, – проговорила Анфиса Сергеевна, – когда там, на Котляковском-то, бываю, место Ильи Валерьевича глазами нахожу. А тебе рассказать, где он лежит – нет, не сумею.
Голос тетеньки (показалось Арсению) зазвучал чуть громче, чем раньше. Может, она тоже заслышала шум в доме и захотела заглушить его? Или Арсению показалось?
– А Илья Валерьевич ведь в результате несчастного случая погиб? – продолжил выспрашивать Сеня, прилежно играя роль комсомольского пустоголового балбеса.
– Да. Утонул он. На рыбалке, – нехотя процедила хозяйка.
«Что за пакостная тетка! – выругался про себя Арсений. – Клещами из нее все приходится тянуть!»
– И он работал последние годы персональным водителем у товарища Капитонова?
– Ну, работал, – хмуро согласилась тетенька.
– А товарища Капитонова, кажется, убили? И с женой даже вместе?
– Ну, убили. Дальше что? Чего это ты все выспрашиваешь?
Арсений видел, что Анфиса явно не расположена отвечать, однако не мог придумать другого способа разговорить ее, кроме как переть напролом. В дом она не приглашает, от расспросов цепенеет… Что ему еще оставалось делать? Только импровизировать на ходу.