Как, интересно, ей с голоду-то здесь не умереть? И что делать с подарочком Николеньке?
Малыш очень расстроится, если мама ему ничего не привезет из Венеции… А как быть с сувенирами, которые она опрометчиво наобещала коллегам?!
Настя попыталась досрочно улететь в Москву – бесполезно. За изменение даты вылета с нее потребовали сто долларов.
– Бронировать вам билет на завтра?
– Нет, я уж лучше в Венеции поживу.
Только как, интересно, она поживет?
Ясно, что рестораны – как, впрочем, и более дешевые траттории и остерии – решительно исключаются. Уличные сосиски – за целых пять долларов! – тоже. Единственный выход – максимально набивать пузо халявным завтраком. Обед – игнорировать. И найти продовольственный магазин, чтобы купить себе хоть что-то на ужин. (А путеводитель ехидно предупреждает: «В Венеции супермаркетов очень мало. Это город туристов, а туристы предпочитают питаться в ресторанах»).
«Отличная у меня культурная программа, – пыталась веселить себя Настя. – Поиск продовольственного магазина с беглым осмотром достопримечательностей по пути».
Впрочем, достопримечательности – и скуолы, и музеи, и большая часть церквей – тоже были платными, поэтому Настя глазела лишь на фасады. Два доллара, чтобы зайти в церковь! В церковь!… Грабеж…
И магазины все время попадаются какие-то неправильные: то одуряюще пахнущая шоколадом кондитерская, где прямо на глазах посетителей приготовляют конфеты и пекут красивейшие торты. То магазин дорогих вин с рядами нарочито пыльных бутылок и надменными продавцами. То лавчонки, предлагающие свежайшее мясо и живых пучеглазых рыб…
Супермаркет нашелся только под вечер – когда уже пузо сводило от голода. И Настя долго бродила между рядами полок, выбирая самые дешевые хлебцы, сыр, печенье и колбасу…
Симпатичный кассир, пробивавший Настины покупки, пошутил:
– Типичный ужин студентки…
И напомнил:
– Только вы забыли про воду.
Настя пожала плечами. Странные у них тут, на западе, обычаи: платить за обычную воду в красивых бутылках! Как будто нельзя из-под крана набрать и накипятить…
Ужин студентки обошелся в двадцать пять долларов. Так что ела Настя экономно. Да, признаться, и кусок в горло не лез – за такие-то деньжищи!
Остатки еды обернула газетами и сунула в холодильник-бар: неудобно, конечно, перед горничной, а что делать? В чемодане колбаса с сыром мигом испортятся, а хорошо бы сегодняшний ужин еще и на завтрашний день растянуть… Ну, Эжен, ну, сволочь, – это ведь по его вине приходится сидеть без копейки! В одном из самых дорогих городов мира! Нет, она обязательно придумает, как ему отомстить.
«Ага, – посмеялась она сама над собой. – Найму детектива, который будет искать его по всему миру. А когда частный сыщик, какой-нибудь Арчи Гудвин, наконец найдет и сообщит мне, где он, я приеду и своими руками пристрелю гада… Всю обойму всажу! Фу, даже думать смешно, на самом-то деле. Маниловщина».
Но можно поступить гораздо проще – пойти в КГБ и сказать: «На венки для Эжена вы, товарищи, потратились зря…»
Гадать не надо – товарищи ее внимательно выслушают. И, пожалуй, захотят отплатить. И за венки, и за напрасно произнесенные слова соболезнования. Наверняка приложат все силы, чтобы найти своего воскресшего коллегу… И устроят ему небо с овчинку. По крайней мере, деньги точно отберут. Как минимум… И будет он щелкать зубами, как самой Насте сейчас приходится.
…Но куда чаще Настя думала о Сене. Гадала, где он сейчас. Может, в Южнороссийске? Может быть, стоит позвонить деду Киру, у которого дома есть телефон?
Настя даже не удержалась – набрала венецианский «07».
Сладкоголосая телефонистка легко поняла Настин английский и заявила, что «разговор с Иужьноросиск возможен, но не по коду, а по заказу… четыре доллара минута. Будем вызывать?»
– Нет-нет, спасибо, – пошла на попятный Настя.
Совсем обалдели капиталисты! Четыре зеленых доллара за несчастную минуту! Это же целый набор маленьких шоколадок с видами Венеции: она купила такой для девчонок из издательства. А две минуты – это детская футболка с гондолами, которую она уже давно присмотрела для Николеньки…
В общем, в аэропорт Настя приехала голодной и злой. Стоя в очереди на регистрацию, с изумлением подслушала разговор двух американок: «Как я ненавижу самолетные обеды в этом Аэрофлоте!» – «И не говори, я даже брать его не буду… Как жаль, что на „Дельту“ билетов не было…»
«Можешь мне свой обед отдать», – чуть не брякнула Настя.
Русских в самолете было мало. Редкие сограждане посматривали на Настю с завистью: кажется, оценили и костюмчик – тот, что Эжен купил ей в «Максмаре», и постройневшую от «заграничной диеты» фигуру.
Настя недружелюбные взгляды проигнорировала и подумала: «Черт, а ведь я уже привыкла: что люди тебе улыбаются, просто так, походя… что в магазинах – полно вкуснятины… что народ – весь, поголовно! – после работы идет в бар пропустить стаканчик… Право слово, я бы в Венеции прижилась – если б у меня деньги были…»
Она откинулась в кресле и закрыла глаза. Эх, поскорей бы обед принесли!
Март 1991 года. Венеция-Москва
Такая мысль могла прийти в голову только на высоте десять тысяч метров.
«Не нужны они мне. Никто».
Надоело ей постоянно зависеть. Подлаживаться. Оберегать. Ублажать…
«Я их, гадов, ублажаю, – думала Настя, – а они мне потом платят. Причем со всей широтою души: Эжен крадет деньги. Арсений изменяет с лучшей подругой… Гады они. Все – гады. Куда ни глянь – сплошная шваль».
Словно по заказу, по проходу между креслами прошествовала группка мужчин. Все, как на подбор, уроды. Красномордые, ржут пьяными голосами. Немцы, что ли. На Настю пахнуло перегаром. Фу, ничтожества!
Она отвернулась к окну, стала рассматривать бурунчики облаков в ослепительно синем небе.
Облака выглядели надменно и грациозно, бездонная синь слепила глаза.
«Вот в природе есть гармония, – подумала Настя. – А в мужиках – ее нет. Убогие создания. Каждый себе на уме. Вот, например, Андрей Иванович из издательства. Вроде бы милый, умный, любезный человек. Хвалит меня все время, умом моим восторгается. Но если подумать – просто так, что ли, хвалит? От сердца? Да ничего подобного: тоже небось с умыслом. Чтоб я на работе горела. Все силы издательству отдавала. Эксплуататор!… Или тоже – соблазнить хочет. Ради чего-то. Может, про мамину квартиру на Бронной узнал. Или про то, что у нас в коллекции – пара картин Ларионова с Гончаровой… Или просто так решил переспать. С молодой да со свеженькой… Да, что-то совсем я стала этой, как ее… Феминисткой. А что поделаешь? Довели…»
Стюардесса объявила, что приближается долгожданный обед.