— Здравствуйте, Нияз-муэллим, — взял трубку Эльдар Касумов, — я из службы аэропорта, мы проверяем всех приехавших иностранцев. Я хотел у вас узнать: вы давно знаете Натига Кура?
— Кого? — не понял или не расслышал его собеседник.
— Турецкого гражданина Натига Кура, который прилетел девятнадцатого марта вместе с вашим родственником Сабировым и за которого вы просили, сказав, что он много лет не был в Баку.
— Какой Натиг Кур? — все еще не понимал его собеседник. Касумов взглянул на Сабирова, но тот был внешне спокоен.
— Дайте мне трубку, — попросил он и, взяв шубку, громко спросил:
— Нияз-муэллим, вы разве не помните, как звонили мне в Москву?
— Конечно, помню, — подтвердил тот.
— И просили за турка, который давно не был в Баку, — высоким голосом произнес Сабиров.
— Вспомнил, — уверенно сказал Нияз-муэллим, — действительно просил.
Только я забыл, что его звали Натиг Кур.
— Он вспомнил, — удовлетворенно сказал Сабиров, передавая трубку Касумову. Тот быстро взял трубку.
— Откуда вы его знаете? — прокричал он — слышимость была плохой.
— Меня сосед попросил. Акрам-киши. Сказал, что его друг завтра возвращается вместе с моим родственником.
— А откуда он знал, что ваш родственник летит именно Аэрофлотом и девятнадцатого марта?
— Этого я не знаю.
— Он ваш сосед?
— Да, живет недалеко от нас, в Нардаране. Это был небольшой дачный поселок в пригороде Баку.
— Мы сейчас к вам приедем, — решил Касумов, — скажите свой адрес.
Его собеседник назвал адрес, все еще не понимая, почему какой-то турецкий гость вызвал такую панику, что даже приехали к его родственнику. Он немного забеспокоился, что своей просьбой подвел мужа своей племянницы, занимающего такой большой пост.
— Он сделал что-нибудь плохое? — спросил Нияз-муэллим, и не было ясно, кого именно он имеет в виду, самого родственника или его гостя.
Но Касумов не стал уточнять.
— Мы сейчас приедем, — прокричал он в трубку, — вы никуда не уходите, ждите нас. Он положил трубку и кивнул Сабирову.
— Поедете с нами, — тоном, не терпящим возражений, приказал он. — Мы должны распутать дело до конца.
— Я должен предупредить председателя комитета, — пояснил Сабиров. — Через полчаса у нас совещание.
— Предупредите, — кивнул Касумов, — объясните ему, что речь идет о национальной безопасности.
— Да-да, конечно, — торопливо кивнул Сабиров.
В закавказских и среднеазиатских республиках, где черный «нал» всегда превалировал над законными доходами, традиционно почитались представители всех правоохранительных органов, силовых структур. Разговор с председателем занял гораздо больше времени, чем требовалось для простого объяснения причин своего отсутствия. Встревоженный председатель довольно долго выяснял, куда собираются увезти его заместителя и не связан ли неожиданный визит сотрудника Министерства национальной безопасности с непосредственной работой Сабирова. Лишь получив заверения от самого Касумова, что отъезд Сабирова никак не связан с его служебной деятельностью, председатель комитета несколько успокоился и даже поинтересовался, когда его заместитель вернется на работу…
Они выехали в Нардаран на двух автомобилях.
В машине Сабирова сидели сам Касумов и его свидетель. Дорога к морю заняла не так много времени, хотя была не очень хорошей, особенно последняя часть в самом поселке заставила их автомобили попрыгать на ухабах. Если в самом Баку еще как-то поддерживался порядок на дорогах, иногда ремонтировали, то пригороды представляли собой ужасное зрелище, до которого городским властям, казалось, не было никакого дела.
У дома Нияз-муэллима их уже ждал его старший сын, который провел гостей в дом. Сам хозяин встретил их на пороге, пригласил пообедать. Во дворе уже разожгли мангал и начали готовить шампуры, насаживая мясо. К азербайджанскому шашлыку традиционно подавались поджаренные на огне помидоры и чуть высохшие от сильного огня баклажаны с корочкой, в которые вкладывался кусочек жира барана.
Сам шашлык обычно готовился не из свежего мяса, а из так называемой бастурмы, когда мясо барана нарезали на мелкие кусочки и, смешав с луком, солью, перцем, чесноком и уксусом, мариновали один день, для придания мясу изысканной нежности.
Но Касумов отказался от угощения, попросив поскорее провести их к дому соседа. Он знал, что отказываться невежливо, и поэтому твердо пообещал, вернувшись от соседа, остаться на обед. Нияз-муэллим понимающе кивнул. В конце концов, мясо все равно будет готово через полчаса, а за это время … — Пойдемте, — предложил он своим гостям, — Акрам-киши будет очень рад встретить нас в своем доме. Мы как раз пригласим его к себе. Может, мне послать к нему своего сына?
— Нет-нет, — возразил Касумов, — давайте лучше пойдем к нему сами. Это очень далеко от вашего дома?
— Нет, минут пять, — улыбнулся Нияз, показывая в сторону моря, — старик живет совсем один. Он будет рад гостям.
Они вышли из дома и направились к морю. За Касумовым пошли два его сотрудника. Нияз-муэллим беспокойно оглянулся, увидев, какой процессией они движутся к дому соседа.
— Что-нибудь случилось? — спросил он у Сабирова.
— Нет, — успокоил его родственник, — они хотят выяснить насчет этого турка.
— Понятно, — улыбнулся Нияз-муэллим, — у каждого своя работа.
Они дошли до старого дома, открыли калитку, вошли во двор.
— Акрам, — крикнул громко Нияз, — принимай гостей.
— У него нет собаки? — удивился Эльдар Касумов.
— Есть, — кивнул Нияз, — но ее почему-то не слышно. У него очень хорошая, собака.
Он подошел к будке, посмотрел по сторонам, прошел дальше к сараю. За сараем был большой каменный бассейн. Нияз-муэллим недоуменно остановился и осторожно открыл дверь в сарай. Внутри громко жужжали большие черные мухи. Он вгляделся, сделал шаг и остановился, пораженный. На полу лежала собака. Ее поза и высунутый язык свидетельствовали о смерти животного, происшедшей достаточно давно. Над ее уже разлагающимся телом летали неприятные мухи. Касумов заглянул в сарай и бросился к дому.
Дверь была заперта на ключ. Его сотрудники выломали ее и первыми ворвались в дом. Касумов вошел следом. За ним осторожно последовали Нияз-муэллим и Сабиров. Теперь уже не оставалось никаких сомнений. В доме стоял специфический запах. На полу лежал Акрам-киши, нелепо подвернув под себя руку.