Как и подозревала Марина, разговор с сыном ни к чему хорошему не привел. Тот, сказав детско-дежурное «больше не буду», удалился в свою комнату и врубил на полную мощность музыкальный центр.
– Знаешь, Леша, если бы у нас и Анька пошла по кривой дорожке, я решила бы, что мы с тобой ущербные родители, – сказала Марина и ткнулась лбом мужу в плечо.
– Рано еще радоваться, – мрачно отозвался Алексей и сунул ей в руки бежевый комок бюстгальтера.
– Нет, Алеша, ты зря так... Анечка – хорошая девочка. В школе ею не нахвалятся, и в музыкалке... да и по дому всегда помогает... и хорошенькая такая... Хоть с дочерью повезло...
– Твои бы слова да богу в уши...
* * *
Этим вечером проштрафившийся Сергей Епифанов остался дома и даже с небывалым усердием решал какие-то задачи по физике. Пару раз он подходил к отцу за помощью, потом съел целую тарелку макарон с двумя котлетами и рано лег спать.
Вкусно благоухающий гелем для душа Алексей откинул в сторону одеяло и навис над женой.
– Ну-у-у... кажется, сегодня у нас выдался спокойный вечер, и мы наконец можем с чистой совестью...
Марина слабо улыбнулась и потрепала мужа по волосам. Он приподнял ее ночную рубашку и сморщился:
– Ну во-о-от... опять вся запакованная...
Он взялся за кружевную резинку Марининых трусиков и стал осторожно стягивать их, приговаривая:
– Вот так уже лучше... а так еще лучше... а так уже совсем хорошо...
Когда он окончательно снял трусики с ног жены, раздалась трель мобильника. Марина, все еще улыбаясь особой интимной улыбкой, приложила изящный малиновый аппаратик к уху. Алексей решил продолжить уже начатое и легонько раздвинул ноги жены. Этот абонент, который позволяет себе звонить в двенадцатом часу ночи, даже не представляет, в каком пикантном положении находится Марина. Алексей улыбнулся своим мыслям, а жена вдруг резко сдвинула ноги, чувствительно ударив его коленкой по носу.
– Как избили? Кто избил? Что вы такое говорите, Галина Павловна?!
Алексей вскинул голову и с тревогой посмотрел в глаза жены. В них плескался настоящий ужас.
– Что? – крикнул он, натягивая плавки. – Что случилось?!
– Да, конечно! Мы сейчас же приедем! – крикнула в трубку Марина и отключила мобильник.
– Да что случилось-то? – повторил свой вопрос Алексей.
Вместо ответа она, как слепая, шарила по постели руками.
– Что ты ищешь-то? – опять спросил он.
– Где... где мои трусы?
Алексей бросился ей на помощь, и в конце концов в складках одеяла они были найдены. Марина торопливо всунула в них ноги и задавленно сказала:
– Кто-то избил Анечку...
Алексей побелел лицом так, что на щеках явственно проступили фирменные веснушки рода Епифановых.
– Как... – только и смог проговорить он.
– Не знаю, Леша...
– Что... ее именно сейчас избили? Ночью? Почти в двенадцать?
– Галина Павловна сказала, что они боялись нам звонить... Анечки долго не было, они ее искали, искали... А потом она сама пришла... вся... – Марина содрогнулась, – вся расцарапанная...
* * *
Сидя на переднем сиденье такси, которое пришлось срочно вызвать, поскольку машина Алексея была в гараже, Марина проклинала себя за то, что позволила Анечке неделю пожить у бабушки Гали. Она как-то легко согласилась, когда дочь ее об этом попросила. А все похоть! Похоть! С двумя детьми-подростками не так-то легко вести интимную жизнь. Это маленьких детишек можно уложить спать, а самим предаваться плотским удовольствиям. Подростки допоздна смотрят телевизор или занимаются какими-нибудь другими своими делами. Поминутно лезут в спальню к родителям, чтобы задать какие-нибудь неотложные вопросы, выпросить денег на завтрашний день или потребовать постирать джинсы. Как правило, эти мысли о деньгах и стирке джинсов рождаются у них не ранее одиннадцати часов вечера. Марина с Алексеем уже забыли, когда им удавалось предаться ласкам без опасений быть пойманными на месте преступления. Поэтому, когда Анечка попросилась к бабушке, Марина так легко дала согласие. Она подумала, что Сережка, как всегда, будет допоздна где-то болтаться, дочку станет верно сторожить бабушка, а она наконец опять почувствует на своем теле губы Алексея. Они оба, хоть на несколько часов, забудут о напряженных буднях, расслабятся и разнежатся, будто абсолютно свободные люди. И что из всего этого вышло? Они принесли в жертву похоти собственных детей! Один ворует из магазинов водку, другая...
– Нельзя ли побыстрей? – спросила водителя Марина.
– Быстрее нельзя, – отозвался угрюмый парень в бейсболке. – Мы же в городе, не на шоссе...
* * *
Анечка ревела, уткнувшись в подушку. Осунувшаяся и встрепанная Галина Павловна сидела рядом, молитвенно сложив руки на груди. Марина упала на колени перед диваном и приникла лицом к трясущейся спине дочери.
– Анечка... – с трудом проговорила она. – Это я... мама... и папа тоже приехал... Что случилось, доченька?
Девочка обернулась. Ее правую щеку от глаза до самого подбородка перечеркивала отвратительного вида царапина, рот окружало багровое кольцо.
– Мамочка! – выкрикнула Анечка и бросилась на шею Марине.
Та прижала ее к себе, целуя в висок и гладя по спутанным волосам. Девочка еще долго билась на ее груди в рыданиях, потом вдруг как-то разом обмякла и заплетающимся языком сказала:
– Спать... хочу спать...
Марина уложила ее на подушку и укутала одеялом. Анечка мгновенно уснула.
– Я посижу с ней, – сказала Галина Павловна. – А ты иди в кухню... там Боря... я его позвала на помощь... он расскажет...
Марина кивнула, подоткнула дочери одеяло и вышла на кухню. Там было не продохнуть от сигаретного дыма. Алексей, который не курил уже несколько лет, жадно затягивался сигаретами старшего брата.
– Это Димас, – сказал Борис и затушил в уже переполненной пепельнице окурок.
– Димас?! – ничего не понимая, переспросила Марина.
– Да, парень из соседнего подъезда. Ему уже лет двадцать...
– Двадцать?! – ужаснулась Марина и вспомнила багровое кольцо вокруг губ дочери. – Так он что... он ее... – Она ни за что не смогла бы выговорить страшные слова.
– Думаю, нет, – покачал головой Борис. – Но мог бы. Во всяком случае, собирался это сделать. Он не рассчитывал, что она будет сопротивляться.
– Ничего не понимаю. – Марина развела руками и плюхнулась на табуретку. – Анечка и какой-то Димас...
– Видишь ли, он утверждает, что она сама с ним кокетничала и всячески лезла...
– Лезла... – повторила Марина. – Ей всего двенадцать...