Я отправился к Наташе. Сердце мое колотилась. Солнечный прозрачный день конца осени с его щемящим запахом, казалось, способствовал любви и удаче, и я почему-то уверился, что скоро увижу ЕЕ, и предвкушал это.
И вот я на месте: Либкнехта, двадцать пять. Неказистый двухэтажный домик пятидесятых годов постройки. Усыпанная желтыми листьями детская площадка, подъезды с настежь распахнутыми дверями, на лестнице пахнет котами – все, как в миллионах советских парадных.
Дверь в квартиру отделана дерматином, обита крупными щеголеватыми декоративными гвоздями. Я позвонил. За дверью раздался шорох, затем – легкие шаги. Неужели я сейчас встречусь с ней? Но из-за двери послышался настороженный старческий голос:
– Кто здесь?
– Наташа дома? – спросил я безыскусно, как спрашивал десятки раз. Так я вызывал, по телефону и лично, добрый десяток своих подружек. Но сейчас был совершенно уверен: Наташа – не просто подружка, она – любовь всей моей жизни. От волнения словно обострились все чувства, я до сих пор помню ту дверь, и беленую стену, на которой кто-то выцарапал «НАТАША», и бабушку в ситцевом халатике, когда она отворила-таки дверь.
– А вы – кто? – спросила пожилая женщина. Язык не поворачивался назвать ее старухой: настолько она была прибрана и величава – пусть даже в халате и тапочках на босу ногу. Тапочки, я заметил, были с каблучком. Она очень напоминала свою внучку: тот же крепкий стан, те же жгуче-черные глаза, только буйные когда-то черные волосы совсем поседели. Наверное, мелькнуло у меня, такой Наташа и станет лет через пятьдесят. И мне захотелось (впервые в жизни я ощутил нечто подобное!) все эти годы, все эти пятьдесят лет, провести рядом с ней и увидеть, какой она станет к старости.
Я ответствовал даме:
– Я друг Наташи. Из Москвы.
При слове «Москва» губы дамы (эх, не спросил я в справочной, дурак, ее имя-отчество!) строго поджались, она явно потеряла едва ли не половину своей любезности.
– Наташи нет, – сухо проговорила женщина и потянулась закрыть дверь. Я придержал ее рукой и спросил отчаянно:
– А когда она будет?
Мой вопрос повис в пустоте. Старая леди не ответила и захлопнула дверь.
В растерянности я вышел на улицу. Прошелся вдоль фасада дома, пиная желтые листья. Присел на скамейку подле подъезда, закурил. Я совершенно не хотел уезжать из городка, несолоно хлебавши. Но что мне оставалось делать?
Я решил ждать. Чего-нибудь. Может, чем черт не шутит, появится Наташа. А может, пройдет ее мать, Рыжова А.Я. Мне думалось, что в настоящий момент ее дома нет. В конце концов, женщина тридцать пятого года рождения должна работать. Следует дождаться момента, когда она вернется домой.
Минут через пятнадцать на лавочку погреться выползла женщина, которую, в отличие от благородной Наташиной бабушки, с полным правом можно было назвать старухой: древняя, сухая и морщинистая, в ватнике, с клюкой и в валенках. Уселась рядом со мной. Разумеется, я не преминул осведомиться у нее о предмете своих поисков. Соседка поведала мне, что знает девушку очень даже хорошо, она у ней на глазах выросла:
– Пигалица с бантом, а теперь, гляди, уже женихаицца… А ты ей кто, хахаль? – спросила бабуля, глядя на меня своими вострыми глазками с нескрываемым любопытством.
– Можно сказать и так, – усмехнулся я.
– Ой, да к ней многие ходют и ездют, – не упустила случая заложить Наталью бабка, а потом то ли спохватилась, то ли впрямь язык ее к старости стал опережать мысль: – Но она не как другие шалавы, чего нет, того нет, по кустам не обжимается, в обнимочку не шлындрает… А ты, чай, не наш? Из Москвы?
– Из Москвы, – покивал я.
– Мало вам там своих девок, что ль! За нашими приехал! – проворчала старушенция.
– А вы Наталью давно видели?
– Да уж дня четыре не появляется.
Я понял, что бабка может стать настоящим кладезем информации о Наталье, и принялся осторожно расспрашивать, где девушка училась, где работает – однако старушенция (тогда я подумал, что из-за синильности, теперь представляется – из хитрости) толком ничего мне не ответила, все сбивалась на дрязги с Василисой (бабушкой Наташи?) по поводу палисадника, ухода за ним и полива. Наконец из окна второго этажа высунулась женщина в платке поверх бигуди и раздраженно позвала:
– Мама, хватит вам распинаться! Идите уже обедать!
Старуха, хоть и проворчала вполголоса: «Невтерпеж тебе!» – однако беспрекословно поднялась и зашаркала к подъезду.
Я снова закурил – а что мне еще оставалось делать? Я твердо решил, что не уеду из З***, пока не добьюсь ясных сведений о Наталье.
И я провел, пожалуй, битых два часа, то прогуливаясь вокруг дома, то присаживаясь на скамейку. Солнце стало клониться к горизонту, я замерз, и у меня от голода сосало под ложечкой. Я уж решил бросить свой наблюдательный пост и поискать в городе хоть какой-нибудь ресторан, а потом предпринять еще один штурм Наташиных дверей, как тут со стороны станции появилась немолодая женщина с объемистой кожаной сумой. Она выглядела усталой и грустной. И пока я раздумывал, может она быть матерью Натальи или нет, женщина скрылась в подъезде. Потом я наконец решил, что она годится на роль мамы, и бросился следом. И наткнулся на нее в самых дверях парадного. Она возвращалась назад, на улицу, уже без сумки и в распахнутом пальто. Специально вышла, чтобы что-то мне сказать, сообразил я.
– Вы к Наталье приходили? – без долгих предисловий спросила она.
Я кивнул.
– Я – ее мама. Вас как зовут?
– Иван.
В глазах у нее мелькнула тень интереса, узнавания. Я готов был поспорить, что Наталья рассказывала обо мне своей матери – да и как же иначе, думаю я сейчас!
То, что ее мама знала меня за глаза, мне одновременно и понравилось, и нет. С одной стороны, это свидетельствовало, что у Наташи в отношении меня серьезные намерения, раз уж она рассказала о моей персоне матери. С другой стороны, у ее мамы было слишком измученное лицо. «С ней что-то случилось», – промелькнула паническая мысль. А ее мать продолжала, глядя в сторону:
– Вы знаете, Натусе пришлось срочно уехать.
– Куда? Зачем? – быстро переспросил я.
– В срочную командировку.
– Куда? Надолго?
– Она уехала в Днепропетровск. Все решилось очень быстро, какая-то там срочная работа. Поэтому она не успела вам позвонить. Но позвонит – оттуда, обязательно. До свидания.
И женщина развернулась и ушла в свой дом.
Что мне оставалось? Только возвращаться в Москву. И пока я шел к станции, все думал, верить ли будущей теще? (Теще ли? Будущей ли?) И внутренний голос подсказывал: пожалуй, в целом ее информация верна, и Наталья куда-то неожиданно отбыла. Но вот в частностях… В деталях… Мать сказала: срочная командировка… Как-то не верилось. Командировки все-таки загодя готовятся. Люди получают в бухгалтерии деньги, потом достают билеты… А Наташа даже не заикалась мне о перспективе поездки… С другой стороны, я толком не знаю, чем она там в своем НИИ занимается. Если ее работа связана с оборонкой, поездку можно организовать в пять минут…