И тут человек засмеялся. Засмеялся так, что даже почти опустил руки. Его смех казался до боли знакомым.
– Руки – не опускать! – прокричала Ника.
Он послушно опять вскинул руки вверх и, задыхаясь, произнес:
– Ве-рун-чик… Не стреляй, Верочка!
Ее руки разжались. Ружье с глухим стуком шлепнуло о бетон дороги.
Они стояли в двух шагах друг от друга. Меж ними лежала пропасть.
Завороженная суеверным страхом, Ника медленно пошла к нему. «Сейчас я умру, – стучало в голове. – Сердце не выдержит, разорвется».
Он перестал смеяться, стоял молча, его глаза, казалось, светятся в темноте.
– Тебя – нет… Ты же мертв… Мне… все… снится… – прошептала Ника.
Силы окончательно отказали. Она почувствовала, как чернота осенней ночи обволакивает ее, закручивает перед глазами вихрь из пожелтевших деревьев и мелкого дождя. В груди отчаянно закололо, и Ника, теряя сознание, начала падать на мокрую дорогу.
Человек в отчаянном прыжке ринулся к ней, успел подхватить на руки. Но она уже ничего не чувствовала.
Мужчина тревожно взялся за ее пульс. Нахмурился. Продолжая удерживать Нику, освободил одну руку и достал из кармана мобильный телефон.
К счастью, оператор коммерческой подстанции «Скорой помощи» ответил мгновенно.
«Поселок Беляниново, Сосновая аллея, пять. Сердечный приступ! Приезжайте скорее, плачу сто!»
Три дня спустя.
Инна Соломатина
Так тихо и солнечно! Так покойно, как бывает только за границей!..
Инна не спеша шла по Люксембургскому саду.
Вышла на центральную аллею, к пруду. Напротив чернел какой-то дворец. В огромных кадках мерзли пальмы.
Парижане сидели на лавочках, грелись на осеннем солнышке. Подумать только: плюс пятнадцать, ни облачка – а им холодно…
На одной из лавочек поместилась парочка. Оба молодые, красивые. Его голова лежала у нее на коленях. Она задумчиво ворошила его волосы.
При этом оба читали – каждый свое. Но не книги, а что-то типа отпечатанных на ксероксе конспектов. Наверно, студенты. Вот милая парочка. К зачету вместе готовятся. Ну, правильно, здесь же неподалеку Сорбонна.
Инна на мгновение дико позавидовала им, этим двум молодым, красивым французским студентам. Развалились себе в Люксембургском саду и готовятся к зачету!..
А потом она вдруг подумала: «Чего ж я завидую, как дура!.. У меня ведь это все – впереди!..
Будут и у меня конспекты, и такой же молодой и смуглый парень. Будет и у меня – Сорбонна!»
Инна стала прикидывать, а хватит ли ей тех денег, что она предусмотрительно сняла со счета гибралтарской компании «Инна-силк», для того чтобы здесь выучиться.
Шестьсот восемьдесят тысяч долларов получается… Это около четырех миллионов франков… Учеба в Сорбонне бесплатная… Надо только платить за жилье и за еду… И, конечно, сначала сдать экзамены…
А для того чтобы их сдать, надо, во-первых, найти хорошего преподавателя и как следует выучить французский язык… Затем подготовиться к экзаменам… Ну, на это уйдет год. А может, даже два…
«Ну, что ж: буду жить в Париже, осваиваться в этом городе, гулять, пить кофе, даже в музеи ходить – и учиться… А потом поступлю в самый лучший университет мира!.. Я вам не какая-нибудь пустышка! Я не кукла!.. Пройдет немного времени, и Ника, и Владик Полонский – они оба меня узнают!.. Слышите, вы: я выучусь!.. Ваши уроки для меня даром не прошли!..
Вот только на кого бы мне учиться? – Инна на секунду запнулась в своих мыслях. – На искусствоведа, как в Москве? Фу, неохота… Скукота… Может, на дизайнера? Я ведь хорошо рисовала… Или, может, на социолога, как профессор Полонский?.. Или на историка?»
Инна стала воображать себе: вот когда она поступит в Сорбонну, она обязательно пригласит к себе в гости Полонского… А может, он даже раньше приедет в Париж, на какой-нибудь научный симпозиум… Она встретится с ним в кафе, под тентом, и он лениво и снисходительно спросит ее, помешивая кофе: «Ну, и что ты здесь, в Париже, делаешь?» А она ему небрежненько так ответит: «Я учусь. Между прочим, в Сорбонне. Я буду, как ты, – социологом…»
Потом она поведет его в свою студию, в свою квартирку-мансарду, где-нибудь на шестом или на седьмом этаже, под самой крышей… И они будут любить друг друга, и профессор будет гордиться ею…
Денег ей на учебу, конечно же, хватит. Четыре миллиона франков – это много, очень много. Достаточно, чтобы лет десять оплачивать и жилье, и еду, и для того, чтобы платить репетитору по французскому.
А если даже вдруг не хватит, она сможет еще подзаработать. Это же Париж!.. Здесь же полно всяких модельных агентств! Да они там будут только счастливы, когда к ним придет такая красивая девушка из России… Ведь, если по-честному, ей, Инне, никакая Клавка Шиффер даже в подметки не годится!..
Но эти всякие съемки, и на обложки, и для рекламы, – все равно будут для нее как бы между делом. Главное все-таки – учеба. Лет через семь или восемь она станет классным специалистом. И напишет статью – какое-нибудь опровержение на научную статью Полонского. И тот прочитает и та-ак поразится!.. И, конечно, опять обязательно приедет к ней…
Ну, за то время, пока она будет учиться, у нее, конечно, будут любовники – разные Жаны, и Поли, и Пьеры… И благодаря им она еще лучше узнает язык и французскую культуру… И еще… В каникулы она будет путешествовать по Франции и по всяким другим странам… Это ж Европа! Представляете, здесь до Лондона – пару часов поездом! Все близко!.. Вон она из Гибралтара сюда, до Парижа, – всего час летела!..
Инна обошла старый, темный дворец и вышла из сада.
«Сорбонна здесь где-то недалеко. Интересно, можно ли снять поблизости ма-аленькую квартирку? Наверное, можно…»
По незнакомым улицам шли красивые, хорошо одетые и спокойные люди.
Большинство встречных мужчин осматривали Инну с ног до головы. Очень внимательными и очень мужскими (но не хамскими!) взглядами. Некоторые даже, кажется, оборачивались вслед. Но она решительно не обращала ни на кого внимания.
Инна дошла до перекрестка и прочитала на углу дома табличку: «Rue Raсine». Улица Расина, догадалась она.
Это был какой-то французский поэт или художник. Или скульптор?
Инна не знала и от этого почему-то засмеялась. Никто из прохожих не обратил на ее смех никакого внимания.
Про этого Расина ей, кажется, тоже придется узнать.
Вся жизнь впереди!
В то же самое время.
Ника
Ника открывала глаза тяжело и долго. Кажется, с ней что-то случилось.
Ну да, от всех переживаний она просто сошла с ума. Она помнит – точно помнит! – что к ней приехал Вася Безбородов. Человек, который двенадцать лет как мертв.