– Не знаю, что думают другие, – шепнула Мария-Женевьева, – но у меня любовь к слону что-то не выросла. По-моему, от таких штучек у любого появится желание сбежать. Как можно терпеть подобное?
Пегги подала ей знак умолкнуть.
«Единомышленников нам здесь не найти, – подумала она. – Никто из окружающих не стремится бежать отсюда. Им очень комфортно в этом кармане: здесь им не угрожает ни голод, ни холод, ни нашествие даззаков. Пока слон защищает их, они и пальцем не шевельнут, чтобы что-то изменить в своей жизни».
* * *
Они трудились до самой ночи [19] , расчищая улицы и перевязывая раненых. Годфруа, их прежний гид, лихорадочно метался по всему городу с рупором в руках и время от времени выкрикивал в него отрывистые команды. Вот уж кто явно получал удовольствие от происходящего: наконец ему удалось почувствовать свою значимость…
Узнав сестер, он быстро подошел к ним.
– Видели? – возбужденно спросил он. – И все это из-за какой-то горстки безумцев, вступивших в заговор против слона! Но они не уйдут от возмездия. Я уже начал расследование. Мы разоблачим преступников, готов поклясться в этом!
Лицо у него раскраснелось, он тяжело дышал.
– Сегодня же ночью, – продолжал он, – я спрошу совета у дабу.
– В самом деле? – удивилась Пегги. – А как вы это сделаете?
– Очень просто. Перед тем как заснуть, нужно сильно-сильно сосредоточиться на вопросе, который вы хотите задать слону, и ответ придет к вам в виде сновидения.
– И что, все могут так делать? – спросила Мария-Женевьева.
– Конечно же, нет, – рассмеялся над ее наивностью Годфруа. – Только те, кого слон сам выбрал. Вот я, например, и некоторые другие. Вот почему я ношу эту униформу. Она означает, что я ответственный за внутреннее общение с нашим дорогим хозяином.
«Вот индюк надутый!» – подумала Пегги. Впрочем, через две секунды она об этом пожалела. Если Годфруа действительно владел телепатией, она сделала ошибку, дав ему возможность прочесть столь нелицеприятную мысль. Отныне ей следует внимательно следить за своими мыслями, когда он окажется поблизости.
– Мы во всем разберемся, не сомневайтесь, – покровительственно произнес Годфруа. – Мы не позволим нескольким отщепенцам, неспособным жить в нормальном обществе, погубить наш прекрасный город! Завтра у меня уже будет готовое решение! Слон непременно передаст мне его в моем сне.
Когда он отошел подальше, Мария-Женевьева встревоженно наклонилась к Пегги.
– Надеюсь, дабу нас не выдаст… – прошептала она. – Как думаешь, он мог понять, откуда именно исходят «негативные» мысли?
– Понятия не имею. Завтра утром все станет ясно. Ну и ночка нас ожидает…
Когда спокойствие понемногу восстановилось, все дееспособное население собрали на городских перекрестках, чтобы воспеть хвалу в адрес дабу и тем самым смирить его гнев.
Пегги Сью и Марии-Женевьеве пришлось последовать примеру своих соседей, подхватывая неизменный припев:
Слава слону! Слон знает, что для нас лучше всего. Слон любит нас. Он защищает нас. Да здравствует слон!
Хвалебные гимны звучали до тех пор, пока горожане совершенно не охрипли. Только тогда они разошлись наконец по домам.
* * *
Той ночью девочкам и синему псу долго не удавалось заснуть.
На рассвете их опять разбудила тряска. К этой части режима они так и не смогли привыкнуть. Представьте себе: вы спокойно спите, и вдруг – бум! – вас резко начинает швырять из стороны в сторону, вертеть с одного бока на другой, в ритме слоновьего шага. Едва поднявшись с постели, вы уже будете чувствовать тошноту, и даже мысль о завтраке заставит вас болезненно поморщиться.
– Я больше не могу! – простонала Мария-Женевьева. – Я совсем лишилась аппетита… С тех пор как мы сюда попали, я потеряла килограммов пять, не меньше!
– Тише! – быстро осекла ее Пегги Сью, указывая пальцем вверх, в розовое небо, напоминая, что их могут подслушать. – Перестань жаловаться, ты и так была слишком толстая. Слон это заметил и взял на себя заботу о твоем здоровье. Ты должна быть ему благодарна.
– Да, ты права, – пробурчала ее сестра, скривившись. – Так мне гораздо лучше. Решения слона всегда мудры и справедливы. Что бы с нами было, если бы не он!
Натянув свои красные резиновые костюмы, девочки, как обычно, принялись за работу. Сегодня был «день распределения». Обитатели Шринк-сити выстроились в громадную очередь перед воротами свалки. Они проходили один за другим мимо Альбутокса, который, смерив их оценивающим взглядом с ног до головы, выдавал им продукты или другие вещи по своему усмотрению.
Протестовать не имело смысла: власть Альбутокса была абсолютна, а его суждения – непререкаемы. Если он решал, что сегодня вам необходима крышка от котелка и ржавые плоскогубцы, бесполезно было говорить ему, что на самом деле вам гораздо больше пригодились бы несколько початков кукурузы и яблоки – при любых возражениях он впадал в безумную ярость.
Вообще говоря, Альбутокс действовал по своей прихоти, в зависимости от того, нравился ему человек или нет: у него были свои любимчики и свои козлы отпущения. Дохода ему это никакого не приносило, просто ему доставляло удовольствие пользоваться своей властью и видеть, как люди трепещут под его взглядом.
Пегги и Мария-Женевьева ассистировали ему, извлекая из длинного ряда разнообразных предметов, разложенных во дворе, те, которые в данный момент называл мэтр Верховный Распределитель.
Большинство просителей хотели получить еду, потому что, естественно, выращивать овощи во внутренностях слона невозможно. Оставалось довольствоваться лишь тем, что слон вдыхал, проходя через поля и деревни.
Распределение длилось часами, так как Альбутокс предпочитал действовать не торопясь. Он наслаждался каждой минутой этого дня, свидетельствующего о его могуществе, и вовсе не собирался уступать капризам толпы.
Дело шло к полудню, когда в зоне свалки появился Годфруа. Раздувшись от самодовольства, он выступал гордым шагом, сжимая в руке рупор. Небрежно поздоровавшись с девочками, он поклонился Альбутоксу и заявил:
– Слон говорил со мной во сне. Теперь я знаю, что нужно делать. Он показал мне решение.
– В самом деле? – буркнул в ответ Альбутокс. Он не любил, когда кто-то другой угрожал затмить его авторитет.
– Слон сказал мне, что поможет нам разоблачить заговорщиков, – продолжал Годфруа, дрожа от возбуждения.
– Неужели? И каким же образом? – поинтересовался Альбутокс, чье лицо становилось все более недовольным.
– Он заставит их расти! Каждый день рост этих предателей будет увеличиваться на один-два миллиметра. И вскоре все заметят, что они стали выше нормального горожанина… Но я решил усовершенствовать этот метод. С сегодняшнего дня я начну измерять всех жителей города и заносить все контрольные измерения в особый журнал. А каждое воскресенье мы будем проводить проверку. Так нам будет легко обнаружить изменников! Ни один человек не может вырасти на десять миллиметров за неделю!