– Просто раньше у вас были неправильные знакомые.
Теперь он смотрел мне прямо в лицо, и я видела, как он красив и обаятелен. Я чувствовала его ласку, ценила его альтруизм, но – вот беда! – ничем не могла ответить на его чувства. Если я вдруг возьму его деньги, нам будет неловко обоим, особенно мне – и это противное чувство останется со мной до конца жизни.
– Нет, – я решительно покачала головой, – взять ваши деньги, Петр Архипович, я ни в коем случае не могу.
Он сразу поник. Мне захотелось подбодрить бедного отставника.
– Почему мы с вами должны строить отношения именно на деньгах! – воскликнула я. – У нас ведь и без того найдется много тем для общения, ведь так? Вы же бывший военный, правда?
– Так точно.
– Значит, можете мне многое рассказать, научить чему-нибудь...
Петр Архипович слегка приободрился:
– Ну, чему я вас могу научить... Наводить баллистические ракеты, разве что...
– Почему ракеты? А стрелять из чего-нибудь менее мощного – ружья, пистолета – вы умеете?
– Чемпион полка среди офицерского состава, – улыбнулся Рычков.
– Вот видите!
Что я могла ему дать взамен его альтруизма, кроме дружбы? Наверно, ничего – но, может быть, для него и хорошего отношения, доброго слова будет немало?
– И потом, – игриво продолжила я, – раз вы такой богач, я очень люблю пирожные. Вы, например, можете пригласить меня в выходной в «Ротонду» в Кирсановке – я там живу.
В этот момент из столовой как раз вышел Степан. Проходя мимо нас, он, несомненно, слышал мою последнюю реплику и окинул нас с Рычковым взглядом одновременно высокомерным, насмешливым – и ревнивым.
– Как я понял, – с офицерской прямотой ответствовал бывший военный, – вы предлагаете мне свою дружбу, ничего не получив от меня взамен.
– Как ничего! – с легким кокетством воскликнула я. – Взамен я получу вашу дружбу. А также поддержку и покровительство.
– Что ж, дружба – это очень много, – пробормотал Петр Архипович и вдруг ожег меня откровенным, очень мужским и жаждущим взглядом, у меня аж горячо внутри стало. – Известны случаи, когда приятельские отношения между мужчиной и женщиной превращалась... Отставить! – перебил он сам себя, и глядя прямо мне в глаза, сказал: – Вы дарите мне надежду, Лиля. Не боитесь?
Я видела, как по дорожке парка уходит Степан. Он дважды на нас обернулся.
– Вы благородный человек, Петр Архипыч. Я уверена: вы не сделаете ничего, что огорчило бы меня.
А сама подумала: «Ах, где ж вы раньше были, Петр Архипович... Зачем же я так поздно родилась... Как жаль, что таких мужчин больше уже не делают...Если не считать Кости... Но что я, по большому счету, знаю о Константине? Он красив, нежен, умен, наверняка богат... Но благороден ли? По крайней мере денег мне, чтоб я могла погасить долг, ни копейки не предложил...»
– Итак, до выходных? – вскинул подбородок Рычков (я готова была поклясться, что в армии он дослужился, по меньшей мере, до подполковника). – До встречи в «Ротонде»?
– Так точно, – улыбнулась я.
– Честь имею, – дернул подбородком мой новый ухажер и вошел в столовую.
...Рычковское объяснение в любви оказалось для меня в тот день не последним. Ах, с какой бы радостью я променяла их все на одно – из уст Константина! Но тот... Он не только не искал со мной встречи – даже не смотрел на меня...
В отличие от Степана.
Тренер по плаванию подкараулил меня, когда я отправилась в столовую на ужин. Как и днем, вид он имел совсем иной, чем раньше: не потерянный, а важный; не побитый, а гордый и даже победительный.
– Что случилось, Степа? – на правах старой знакомой поинтересовалась я.
– А что? – бодро переспросил он.
– Сияешь, как начищенный пятак.
– А ты, кажется, заболела?
– С чего ты взял?
– Не помню только, как болезнь называется... Некрофилия, геронтофилия...
– Не понимаю, о чем ты? – сухо молвила я.
– Имей в виду: старик Рычков каждой новой инструкторше в любви объясняется.
Я не поверила Степе, хотя настроение он мне слегка подпортил.
– Что ж, – усмехнулась я, – этот, как ты говоришь, старик повеселее многих молодых будет.
– На меня намекаешь? – ощерился тренер. – Тогда учти: я квелый был, потому что мои проблемы из головы не лезли. А сейчас...
Он схватил меня за руку и попытался притянуть к себе.
– Но-но! – я выдернула запястье из его захвата и сделала контрприем.
– Ого! Ты и боевое самбо знаешь?
– Хорошие учителя были.
Юрик, бывший десантник, и правда многому меня научил в смысле боевых искусств – поэтому я теперь совершенно спокойно могу гулять одна по ночным улицам. И справиться с пусть даже тренированным приставалой вроде Степана.
– А куда, интересно знать, – спросила я (мне и в самом деле было очень интересно!) – твои проблемы улетучились?
– Пока не улетучились, но вот-вот...
– Ты что, золото в санаторском парке нашел? – улыбнулась я. – Или нефть?
– Нет, не золото, – хохотнул Степа, – а кое-что получше.
– Что ж может быть лучше золота?
Я почему-то вспомнила свою клиентку Катюху, в одночасье лишившуюся всех украшений.
– Ты не поверишь, заинька, – тренер снова схватил меня за руку, на этот раз довольно мягко, поэтому я вырываться не стала, – я нашел, – он понизил голос и склонился к самому моему уху, – большую, прямо-таки огромную кучу дерьма.
Его дыхание щекотало мне шею. Против ожидания, от Степана очень хорошо, даже соблазнительно пахло: только что вымытыми волосами и дорогим парфюмом. А, может, то был запах успеха, который тренер вдруг стал источать?
– Что за дерьмо ты нашел? – деловито, но с прежней насмешкой, спросила я. – Коровьи лепешки или козьи шарики?
На самом-то деле я сразу поняла, что имеет в виду мой собрат по несчастью: ведь и я мечтала о том же – отыскать нечто дурнопахнущее, что помогло бы мне отбояриться от долга санаторию.
– Так тебе все и расскажи! – ухмыльнулся тренер.
– А почему нет? Раньше ты вроде был со мной откровенен.
– Еще не время, – таинственно изрек Степа.
– И когда оно настанет?
Мой собеседник смерил меня оценивающим взглядом.
– Не знаю... Сегодня, может, и настанет... Ближе к ночи...
– И что должно случиться ближе к ночи?
– А ты приходи ко мне в номер, узнаешь. Все тебе расскажу.
– Ты что, заболел? – довольно грубо отшила я его.